– Мне не обязательно было просить, – говорю я, стиснув зубы, – Ты раздаёшь свой член как конфетку, каждой которая попросит.

– Конфетку которую ты сосала.

Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам.

– Что, принцесса? – спросил он, – Ты собираешься сказать мне, что не помнишь, как ты обхватила своими сладкими губами мой член, как будто это было лучшее, что ты когда-либо пробовала?

– Я даже не собираюсь отвечать на твой долбанный вопрос, – мое лицо раскраснелось, и я думаю, что у меня может перехватить дыхание при мысли о члене Громова у моих губ. Нет, я не могу об этом думать, – Это было временное помешательство. То, что между нами было, это ошибка.

– Не волнуйтесь, принцесса, – говорит он, – Наша маленькая грязная тайна в безопасности. Я уже это забыл, ты все равно мне не запомнилась.

Я ощетиниваюсь от его слов. Я уже собиралась поделиться с ним своими мыслями, когда за его спиной распахнулась дверь. Он отпрыгивает в сторону, и какое-то время мой отец стоит в дверях, а Милана стоит за ним. Мой отец непревзойденный политик, невозмутимый. Я знаю его как никто другой, крошечная морщинка на его лбу является признаком раздражения. Мое сердце замирает, и я задаюсь вопросом, может он догадался.

– Ты тут, – спросил мой отец, – Мне было интересно, куда ты пропала.

– Я уверена, что для них на сегодня слишком много новостей, – сказала Милана приторным голосом. Она кладет свою руку на руку моего отца, а сама обращается ко мне с Ромой, – Я думаю, что вам двоим, вероятно, нужно какое-то время это принять.

Громов засмеялся, – Да, верно, – сказал он, – Я провел здесь много времени с Маленькой Мисс Совершенство, – он вклинивается между моим отцом и Миланой и они пропустили его.

– Рома! – сказала она, – Не будь грубым.

– Грубый? – произносит он небрежным тоном, – Вы тут стоите и выслуживайтесь перед нами, вам разве нужно наше мнение или одобрение? Не смешите.

Морщина на лбу отца углубилась от его слов и он произнес, – Я не потерплю…

Не думаю, что мой отец полностью осознает, во что он ввязался. Он считает, что любую проблему можно решить хорошей дозой дисциплины и физической подготовки в военном стиле. Если бы Громову было лет 11, мой отец заставил бы его бегать спринты и отжиматься до тех пор, пока он больше не сможет держать себя в руках. Как бы то ни было, Рома взрослый. Я не знаю, есть ли у моего отца план на этот счет.

Рома останавливается, – Итак, давайте проясним кое-что прямо сейчас. Если вы хотите выставлять напоказ свою собственную дочь перед камерами, как будто она какой-то свадебный трофей, это между вами и ней. Но я не буду притворяться что мы стали одной большой дружной семьёй.

Я задерживаю дыхание, ожидая реакции отца. Его гнев редко вспыхивает, но когда это случается, лучше держаться подальше. Несмотря на мое полное и крайнее отвращение к тому, кто такой Громов, я не могу не чувствовать укол самодовольного удовлетворения, услышав, как он так разговаривает с моим отцом. С ним никто так не разговаривает. Точно не я. Мне почти кажется, что Громов заступается за меня, хотя я знаю, что это не так.

– Рома, – говорит Милана дрожащим голосом, – Нам нужно поговорить об этом. Я знаю, что ты расстроен, но…

Он её прерывает и обращается к моему отцу, – Ах, да. Я уверен, вы думаете, что это что-то вроде настоящей любви, но у моей мамы не совершенная репутация для будущей жены депутата, подумайте об этом, – не оглядываясь он пошёл по коридору и потом я услышала как хлопнула входная дверь.

Милана смотрит на меня, а потом на отца. Она медленно моргает, раз, два, три раза, и мне сразу становится ее жалко. Она выглядит так, будто отчаянно пытается не заплакать, и становится неловко, я ломаю голову, чтобы придумать, что сказать, чтобы сделать ситуацию менее неудобной. Как будто это, блядь, возможно.