На рынке экспертных услуг существует острая конкуренция. И здесь тоже сказались веяния времени. Если раньше конкуренция в нашей социогуманитарной науке велась в основном между научными школами, которые Т. Кун назвал «боевыми единицами» допарадигмальной науки (Кун, 1975), и парадигмами, а ее предметом и, соответственно, яблоком раздора служил «единственно правильный» способ развития соответствующей науки (в домодернистской науке считалось, что таковой всегда имеется), то теперь в ней в основном узаконен парадигмальный плюрализм, а конкуренция ведется главным образом за расширение ареалов экспертной деятельности (и соответствующие источники финансирования). Но это, если воспользоваться дарвиновской терминологией, «борьба видов» (в данном случае видов науки), в то время как конкуренция на рынке экспертных услуг чаще напоминает «войну всех против всех», не исключающую, впрочем, создания коалиций, заключения союзов и конвенций. А наиболее типовые стратегии ведения боевых действий в «войне экспертов»: «он – не эксперт (ибо он – тупой, ангажированный, недостаточно образованный и т.п.), а я – эксперт (ибо обладаю прямо противоположными качествами), либо «он, конечно, эксперт, но я как эксперт лучше».

«Войны экспертов» стали неизбежным следствием и характерного для современного общества «культа экспертов», расчлененности экспертного сообщества на «клики экспертов», постоянной борьбы претендующих на этот статус за потенциальных клиентов, наиболее высокие места в экспертной иерархии. Подобно тому как, например, за политиками и политическими кланами всегда стоят их эксперты, за теми или иными «компетентными», т.е. выработанными с участием экспертов вариантами решения социально‐экономических и политических проблем всегда угадывается противостояние экспертных группировок. Противостояние политиков и выдвигаемых ими идей – это всегда надводная часть носящей менее зримые формы «войны экспертов».

Активная коммерциализация нашей социогуманитарной науки совпадает с либерализацией ее когнитивного контекста, что заставляет вспомнить тесную связь идейно‐политической либерализации и распространения рыночных отношений в истории цивилизации. Постмодернистская методология уверенными шагами распространяется по всем без исключения социогуманитарным дисциплинам, принося с собой легализацию плюрализма парадигм и концепций, освобождение от каких‐либо строгих правил и традиций и т.п. (см.: Юревич, 2001; и др.) Здесь, конечно, можно усмотреть простое совпадение параллельно разворачивающихся процессов: с одной стороны, распространение постмодернизма в современной, постнеклассической, в терминах В.С. Степина (Степин, 2000), науке, с другой – распространение рыночных отношений в нашем обществе, в сеть которых вплелась и наука. Но можно разглядеть и взаимосвязь соответствующих процессов: с одной стороны, создание лучших условий для коммерциализации научного знания в условиях постмодернистской методологии, с другой – облегчение распространения этой методологии, снимающей многие методологические запреты, на фоне снятия социальных запретов в окружающем науку обществе.

Пример можно взять из области психологии (как научной дисциплины). Основная часть психологической практики строится на модифицированных (в той или иной мере) принципах фрейдизма, а также тесно связанных с ними принципах гуманистической психологии и т.п. (Введение в практическую социальную психологию, 1994). Вместе с тем официальной методологией нашей психологической науки долгие годы был позитивизм, обросший марксисткой фразеологией. И если бы легализация методологического плюрализма не произошла в сфере психологических исследований и в системе подготовки психологов, то возможности практического применения полученного ими образования были бы сведены почти к минимуму