– Ваша задумка.

– Но он же не возражает, верно?

Лошади шли дальше под глухое «кап-кап» дождя. Эмили сгорала от желания поинтересоваться у Фредди, куда поехал Эшленд и что могло заставить его сесть верхом в такую погоду. Развлечение, сказал Фредди. Первый вторник месяца.

Возможно, ей лучше об этом не знать.

Но тут Фредди нарушил молчание, сказав с неожиданной силой:

– Сам-то он правила не соблюдает, так? Отправился в свои безнравственные похождения.

– Право же, ваша милость.

– Но это же правда. Он ездит на встречи с какой-то женщиной, думаю, это его любовница, прямо там, в своем отеле. Ездит каждый месяц, хоть дождь, хоть солнце. Нет, я его, конечно, не виню, но нечего задаваться и строить из себя святошу.

Перед мысленным взором Эмили мгновенно возникла картинка – обнаженный Эшленд тяжело дышит в постели какой-то проститутки. Его спина выгнута и блестит от пота, а у нее голая грудь.

– Возможно, вы ошибаетесь.

– Нет, не ошибаюсь. Я спрашивал горничную. Женщину провожают по черной лестнице вверх, в номер в задней части отеля. Ну, чтобы все выглядело респектабельно. А он присоединяется к ней уже в номере. Остается там часа на два, а потом возвращается домой. – Фредди засмеялся. – Добрый старый папенька. Не тратит времени зря даже во время отдыха.

– Может быть, имеется… – Ее лошадь тряхнула головой. Эмили сглотнула, посмотрела на свои руки, стиснувшие поводья, и ослабила хватку. – Ваш отец показался мне человеком с принципами. Может быть, имеется другое объяснение.

Фредди снова захохотал.

– Вы забавный человек, мистер Гримсби. Другое объяснение! Ха-ха. Слушайте, я чертовски проголодался. Давайте проверим, не желают ли эти животные как следует поразмять ноги, а? Иначе стемнеет раньше, чем мы вернемся, а миссис Нидл бывает просто счастлива, когда может как следует отчитать меня. – И он пришпорил коня, пустив его рысью.

Мозг Эмили сказал «да, конечно» и отдал соответствующие распоряжения позвоночнику. Но тело повиноваться не пожелало. Ноги, мышцы икр оставались тяжелыми и неподвижными. Словно тело не желало сжимать подпругу; словно оно не хотело ускорять темп, в котором они удалялись от «Эшленд-спа-отеля», от самого герцога Эшленда.

Словно тело ее, напротив, желало развернуться и повернуть коня обратно. И перехватить Эшленда до того, как он достигнет пункта своего назначения.

Эмили заставила себя вонзить шпоры в бока коня. Тот рванулся вперед и перешел на рысь, и от этого движения словно что-то разорвалось в груди Эмили, сразу под внутренним карманом, где лежало письмо с почты. И всю дорогу до Эшленд-Эбби у нее болело в этом месте.

Люси пришла в ужас.

– О мистер Гримсби! Вы так промокли! – Она заломила руки. – Сейчас же идите наверх и переоденьтесь, а я налью вам горячую ванну, пока вы не умерли от простуды!

– А как насчет меня, Люси? – спросил Фредди. – Я тоже промок.

Она послушно присела в реверансе, но взгляд на него метнула убийственный.

– Я велю Джейн тоже налить вам ванну, ваша милость, хотя прекрасно знаю, кто во всем виноват.

– Протестую! Это Гримсби хотелось проехаться по городу! А я всей душой был за добродетельную пинту эля в старой сухой «Наковальне».

– «Наковальня»! – Люси резко втянула в себя воздух. – Водить голубчика мистера Гримсби в «Наковальню»! О ваша милость! Ну и мысль! – Она повернулась к Эмили, глядя на нее ясными глазами: – Позвольте мне забрать ваши мокрые вещи прямо сейчас, мистер Гримсби. Я сама их высушу и почищу.

Эмили моргнула. Ресницы Люси трепетали.

– Да, конечно. Спасибо, Люси, – сказала она.

– Она положила на вас глаз, – вполголоса произнес Фредди, когда они поднимались по лестнице.