Змей Горыныч – не пустая выдумка, Андрей Тихомиров; Галина Тихомирова: https://www.krugozormagazine.com/show/Dragons.2325.html).

Только сказал он эти слова, как гром среди ясного неба грянул и превратился мужичок Бурачок в страшилище, в Дракона: крылья распростер, взлетел и прямиком в замок, на цепь длинную угодил, королевича сторожить.

Которую ночь не спит королевич. Ноет его сердце, из глаз слезы льются. Сторожит его страшный Дракон, возле самого моста, что из замка ведет, на цепи сидит: глаза горят, не закрываются, не смыкаются.

И как же им смыкаться, когда болит душа у мужичка Бурачка и за дочку свою любимую, и за королевича. Сидит на цепи мужичок Бурачок в образе Дракона ненавистного, огнедышащего. Да просчитался старик-колдун, и король просчитался: каким был мужичок Бурачок смелым, справедливым, таким и остался; колдуй не колдуй, только по виду Дракон, а сердцем прежний!

Сидит он на цепи и только о том думает, как бы молодым помочь. А чтобы людей есть – ни-ни! Недаром он Бурачком назывался. При его бедности он мяса и в глаза не видал. Ему бы сейчас похлебки луковой, брюквы или свеколки!

А Дракону пленного рыцаря бросили на съедение.

– Жри человечину, – говорят, – да сторожи королевича лучше!

Лежит Дракон, голодает, не сдается.

– Нипочем, – говорит, – не будет по-твоему, по-королевскому, а сбудется все, как я сказал, обещал!

Смотрел, смотрел на него королевич, а как ночь пришла, не удержался, спросил:

– Что это ты, Дракон страшный, меня сторожишь, которые сутки голодом себя моришь, ничего не ешь?

– Да как же мне живого человека есть! – сказал Дракон, а признаться, что он – мужичок Бурачок, ему колдовство не давало. – Что я, людоед какой-нибудь? Ты только сам посуди, я люблю овощи огородные, свеженькие, яблочко из сада наливное, а меня рыцаря в латах поедать заставляют! Ты бы, королевич, сказал своей ненаглядной, чтобы она старику свеколки сахарной принесла!

– А не съешь ты мою суженую, любимую? – спросил королевич. – Обещаешь?

– Что ты говоришь! – вскричал Дракон, а сам трясется: ну виданное ли дело, чтобы отец собственную дочь съел? Такого и в сказках не бывает!

Да как скажешь, что она дочь его любимая, колдовство ведь не позволяет!

Поверил все-таки королевич Дракону. Вот и стала по вечерам дочь мужичка Бурачка в замок ходить, сахарную свеколку Дракону носить. Пока он свеколку ест и, на дочь глядя, слезами обливается, молодые между собой шепчутся, не нарадуются.

Прошло столько-то дней; видит Дракон, привык к нему королевич, словам его верит, зла не ждет. И сказал Дракон:

– Пришла пора, королевич, от слов к делу переходить. Найди ты в замке пилу, чтобы железо пилила. И освободи меня от ошейника, от цепи тяжелой. А уж я тебе век буду благодарен.

И то правда была: крайний срок настал. Королевский министр-то заприметил, что Дракон от человечины отказывается, тотчас побежал королю доносить:

Так и так, – говорит, – ваше величество, Дракон себя голодом морит, одной брюквой и свеклой питается, а пленный рыцарь до того осмелел, что у него на хвосте, как в люльке, лежит, день-деньской спит, поправляется.

Рассердился король и велел наутро к нему Дракона привести, чтобы его судьбу решить.

А в это время королевич пилу достал и той же ночью Дракона от тяжелой цепи и от ошейника освободил.

Полетел Дракон к дворцу короля, королеву и дочь их единственную, сестру королевича, как были они сонные, схватил, с ними в небо поднялся и понес быстрее ветра за леса, горы, в неведомые страны.

Ну и чудеса! Оказались король вместе с супругой своей и с дочерью в чужедальней стороне, в не своем царстве, в одних рубахах ночных: ни тебе власти, ни слуг, ни денег, не то что золотых или серебряных, гроша ломаного медного и того нет! Ну как быть? Как жить?