Клавдия Ивановна сразу же очень активно начала собирать необходимый для работы полевой и архивный материал, за короткий срок смогла объездить все районы расселения марийцев как в границах автономии, так и за ее пределами. Ее исследование, основанное на большом и оригинальном фактическом материале и его глубоком профессиональном анализе, было завершено в срок и успешно защищено в 1949 году. Кафедра, по достоинству оценив научный потенциал и личные качества нового кандидата наук Козловой, приняла решение оставить молодую выпускницу аспирантуры в штате в должности старшего преподавателя. Таким образом, Клавдия Ивановна стала первой из плеяды кафедральных сотрудников, кто получил уже именно здесь высшую профессиональную подготовку и квалификацию.

Включилась она в состав преподавателей спустя 10 лет после основания кафедры. Небольшому тогда коллективу сотрудников удалось создать за эти годы стройную и логически выверенную систему подготовки этнологов-профессионалов. Важнейшей ее характерной особенностью было то, что предмет этнографической науки виделся не просто как история формирования, развития, взаимодействия культур отдельных народов (этносов). Основой понимания этнического как некоей целостности был сплав общего и особенного в культуре, из интегративной совокупности которого и складывается предметное поле этнографии (Лашук, Марков 1984: 289–293).

Программа подготовки включала обязательное усвоение этнографической картины мира для всех специализирующихся по кафедре студентов, а затем углубленное постижение этнокультурных реалий избранных для будущей специализации народов или регионов. Их изучение было непременно связано с полевой экспедиционной работой как преподавателей, так и студентов кафедры.

В годы учебы Клавдии Ивановны общий курс для историков по основам этнографии читал С.П. Толстов, по истории первобытного общества – М.О. Косвен. Специализация же на кафедре предполагала усвоение набора общих и специальных курсов и работу в семинарах. Историю хозяйства доклассового общества преподавал Н.Н. Чебоксаров, материальной культуры – Е.М. Шиллинг, родовой организации – М.О. Косвен, религиозных верований – С.А. Токарев. Обязательными базовыми предметами для всех студентов кафедры были этнография народов СССР (С.А. Токарев), народы зарубежной Азии (С.П. Толстов), зарубежной Европы (Н.Н. Чебоксаров), Африки и Америки (Б.И. Шаревская), Австралии и Океании (С.А. Токарев и С.П. Толстов). Н.Н. Чебоксаров читал основы этнической антропологии. Специализированные курсы велись по регионам: С.П. Толстовым – по Средней Азии, С.А. Токаревым – по славянам, Н.Н. Чебоксаровым – по неславянским народам Европейской части страны, Е.М. Шиллингом – по Кавказу. Специализацией по народам Сибири руководили С.А. Токарев и Б.О. Долгих (он привлекался в 1940-е гг.). Курс по русскому фольклору читал В.И. Чичеров.

Важно отметить и то, что становление К.И. Козловой как ученого и педагога пришлось на годы, довольно сложные для этнологии, как и для всей исторической науки. Время острых, с «оргвыводами», споров и дискуссий, где преобладала не научная аргументация, а прежде всего и чаще всего надуманные и кем-то инспирированные идеологические и политические мотивы, постепенно оставалось позади. После выступления Сталина по вопросам языкознания с критикой учения Н.Я. Марра и марризма ситуация в этнографии стала спокойнее. То, что становление Козловой как ученого-этнографа прошло в непосредственном контакте и общении с такими выдающимися учеными, как Толстов и Токарев, безусловно стало большой для нее удачей. Во-первых, этим двум «корифеям» отечественной науки, пожалуй, в равной степени принадлежит заслуга создания кафедры в МГУ. Во-вторых, они, будучи и ведущими специалистами в Институте этнографии АН СССР (С.П. Толстов с 1943 по 1966 гг. был его директором) сумели защитить сам предмет этнографии/этнологии от попыток откровенной его идеологизации со стороны конъюнктурщиков-вульгаризаторов якобы в духе марксизма. Оба они внесли важнейший вклад в понимание специфики этноса и этнического в истории, даже несмотря на то, что «в духе времени» иногда вынуждены были делать некие «ритуальные жесты» в русле официальных идеологических стереотипов, хотя оба отчетливо понимали разницу между марксизмом как эффективным исследовательским методом и идеологическими догмами. Немаловажно и то, что оба виднейших этнографа страны XX века отнюдь не считали, что этнография должна заниматься только традиционными доиндустриальными культурами, и большое внимание уделяли осмыслению роли, места и предмета этнографии в отношении изучения современности.