Религиозное мышление находится на стыке иррационального и рационального. Оно может существовать лишь одновременно опираясь на обе эти компоненты. Потому религиозное мышление по своей природе сложнее иррационального в использовании. Правда, зачастую не очень сильно. В основе религиозного мышления лежат два утверждения:

1. Существуют принципиально непроверяемые абстрактные объекты, которые взаимодействуют с миром людей через некие механизмы, также являющиеся абстрактными и непроверяемыми.

2. Поскольку эти абстрактные объекты и механизмы принципиально не проверяемы, в них нужно верить. То есть, другими словами, эмоционально связывать себя с этими концепциями и следовать им без каких-либо доказательств. Кто не верит – тот отступник, которому нет места в группе.

Поскольку вера является эмоционально поддержанной убеждённостью, а не знанием, то она отвечает за иррациональную часть религиозного мышления. Ну а вводимые в систему рассмотрения принципиально непроверяемые абстрактные объекты и механизмы являются одной из разновидностей рационального мышления. Поэтому последователи религиозного взгляда на мир стремятся рационально доказать существование этих сущностей как себе самим, так и окружающим. Например, рассказами о чудесах, совершаемых гуру, или о том, как свобода приводит к счастью, богатству и процветанию. Либо про то, как инопланетяне прилетали на Землю и строили пирамиды в Америке и Египте.

Из-за двойственной природы религиозного мышления внутри него всегда существует конфликт между его иррациональной и рациональной частями. В качестве примера приведу жесточайшее противостояние между литовской и хасидской направлениями раввинистического иудаизма. Первые считают, что Высшую Силу как принципиально непроверяемый абстрактный объект, якобы создавшую наш мир и управляющий им, можно постичь только через знания, рациональным образом. Хасиды же считают Высшую Силу настолько сложной и непостижимой, что служить ей можно только через чувства. Борьба между этими двумя направлениями религиозной мысли носит непримиримый характер. И это – не случайность, а правило.

Вера бывает двух типов: кому-то и во что-то. Первоначально она была именно кому-то. Мы верим на слово тем людям, с которыми у нас налажены сильные социальные и эмоциональные связи. И это совершенно оправдано врождёнными программами стратегий выживания и размножения человека. Ведь в условиях сильных социальных и эмоциональных связей в коллективе вред ото лжи ударит в первую очередь по тому, кто её распространяет. Да, конечно, в краткосрочной перспективе неправда даёт конкурентное преимущество. Но однажды источник ложных данных неизбежно будет найдет и изгнан из коллектива, а его социальные связи с ним будут принудительным образом оборваны. Для нас как групповых существ это подобно смерти. Собственно, в прошлые времена изгнание фактически и означало смерть. Лжец, будучи изгнан, смог бы прожить самостоятельно весьма непродолжительное время, скорее всего, закончив свои дни в пасти хищных животных. Потому этот тип стратегий выживания и размножения, не будучи поддержан эволюционно, существует на периферии человеческих коллективных отношений. По этой причине мы урождённо склонны как говорить правду окружающим, так и верить другим людям.

Но по мере развития человечества у нас появились идеи и идеологии. Стратегия веры кому-то перешла на них тоже. Так представители рода homo sapiens стали верить в те или иные концепции, связываясь с ними, как и с близкими людьми, эмоционально. Это и стало источником религиозного типа мышления. И когда человек сталкивается с чем-либо, что бросает вызов его эмоционально поддержанной убеждённости в чём-либо, он полностью теряет способность логически мыслить. Его чувства диктуют ему желание отторгнуть столь неудобные для него факты и аргументы. Потому человек с религиозным мышлением становится совершенно некритически настроенными по отношению к концепциям, которые считает своими собственными, полностью теряя при этом осознанность и закрывая глаза на реальное положение вещей.