– Ника, мы не оставили Никите шансов, – рассмеялась Наташа и, чмокнув Веронику в щёчку, направилась к двери. – Вечером жду подробный отчёт.

Подруга, как всегда, оказалась права – то, что сейчас происходило в кафе «Миллениум» на дружеский перекус похоже не было. Уютный столик на двоих, отделённый от остального зала полупрозрачной ширмой, мягкий свет, создаваемый крошечными лампочками, стилизованными под звёздочки, и свечи на столе, неровное пламя которых отражалось в его усталых от бессонной ночи глазах, которые, тем не менее, вспыхнули восторгом, когда Вероника сняла пальто и головной убор и предстала перед ним в образе, созданном совместно с подругой.

Сегодня Никита казался Нике старше. Это ощущение уже несколько раз посещало её и раньше. Когда парень был серьёзным или уставшим, как сейчас, он не был похож на ровесников. Он казался умнее и надёжнее их. Он казался в сто раз опаснее их. Он казался в тысячу раз интереснее их.

Вероника почувствовала, что у неё пересохло во рту.

– Сейчас бы чаю.

Материализовавшийся из воздуха официант раскрыл перед Вероникой чайную карту и снова растворился.

– Давай начнём с чего-то посущественней, – предложил Никита и, впервые за вечер оторвав от Ники взгляд, принялся изучать раскрытое перед ним ещё минут пятнадцать назад меню с основными блюдами. – Как ты смотришь на лобстеров?

– Предпочитаю каре новозеландского ягнёнка, – рассмеялась Вероника. – Никит, давай без экзотики. Мне, конечно, приятно, что ты так высоко ценишь мой кропотливый труд по конспектированию Кощея, но я не хочу, чтобы ты заплатил за ужин полстипендии.

– Не важно сколько… – попытался возразить парень, но Вероника перебила:

– Вот. Нашла! Я буду драники.

– Драники?

– Да, драники со сметаной, – девушка радостно ткнула пальцем в одну из сточек меню.

– Ты, что, выбирала, как в анекдоте про студентов, по правилу левой руки? – усмехнулся Никита.

– Анекдот не знаю – потом расскажешь. А выбирала целенаправленно. Драники – моё любимое кушанье. Я же из Беларуси, это наше национальное блюдо. Я уже по нему соскучилась.

– Ну, если национальное, – с лёгким недоверием качнул головой Никита, – тогда и я попробую. Только надо к нему ещё хотя бы стейков каких-нибудь добавить.

Парень продиктовал официанту заказ, который, несмотря на усилия Вероники, получился внушительным, потому что к драникам были добавлены не только стейки, но и десерт со свежими экзотическими фруктами.

– Как там поживает Тимофей? – поинтересовался Никита, пока молодые люди цедили коктейль в ожидании основного блюда. – Не выдал своё присутствие вездесущей вахтёрше?

– Нет, он такой умница – стоит кому-то зайти, сидит в коробке, которую я прячу под кровать, тише воды ниже травы.

– Значит, ты права оказалась насчёт его выдающихся интеллектуальных способностей.

– Ну, не совсем, – рассмеялась Вероника. – Сегодня, когда ко мне Леночка приходила, этот егоза всё же вылез из-под кровати. Я пыталась его незаметно ногой опять туда подтолкнуть, но он воспринял это как игру и начал по комнате носиться. Лена, конечно, не из тех, кто побежит ябедничать, но нечаянно проговориться может запросто. Я вся напряглась, но, представляешь, она его не заметила.

– Надо же – какое везение, – лукаво улыбнулся Никита.

– Да, повезло, – кивнула Вероника. – Хотя чего удивляться, Леночка такая расстроенная была из-за ректора. Из-за его непонятной вспышки гнева. Мне кажется, нам это состояние теперь надо называть не просто «супер-злой», а «супер-пупер-мега-злой». Ты вообще понял, почему он так взбесился?

Нет, этого Никита не понял. Но он понял, что не зря Пётр Иванович попал в его список подозреваемых. Когда поведение человека кажется нелогичным, это означает одно – ты не знаешь его мотивов и целей, но это не означает, что их нет, следовательно, их надо вычислить.