Кроме того, в жизни говорят о том и под влиянием того, что мы реально или мысленно видим вокруг себя, то, что подлинно чувствуем, о чем подлинно думаем, что в действительности существует. На сцене же нас заставляют говорить не о том, что мы сами видим, чувствуем, мыслим, а о том, чем живут, что видят, чувствуют, думают изображаемые нами лица.
В жизни мы умеем правильно слушать, потому что нам это интересно или нужно. На сцене же в большинстве случаев мы лишь представляемся внимательными, делаем вид, что слушаем. У нас там нет практической необходимости вникать в чужие мысли и воспринимать чужие слова партнера и роли. Приходится заставлять себя это делать. Но часто такое насилие кончается наигрышем, ремеслом и штампом.
Кроме того, есть еще досадные условия, убивающие живое человеческое общение. Дело в том, что словесный текст, часто повторяемый на репетициях и на многочисленных спектаклях, забалтывается, и тогда из слов отлетает их внутреннее содержание, а остается механика. Чтобы заслужить себе право стоять на подмостках, нужно что-то делать на сцене. В числе других приемов, заполняющих внутренние пустоты роли, важное место занимает механическое болтание слов.
Благодаря этому у актеров вырабатывается привычка к механической речи на сцене, то есть к бессмысленному произношению зазубренных слов роли, без всякого внимания к их внутренней сущности. Чем больше свободы дается такой привычке, тем острее становится механическая память, а чем больше она обостряется, тем упорнее делается и самая привычка к болтанию на сцене.
Так постепенно вырабатывается специфическая ремесленная, театральная речь». [1]
Итак, одна из причин заключается в том, что, выступая публично, актер (докладчик, оратор, адвокат, учитель… и т. д.) вынужден произносить чужие слова. Но сложности возникают и тогда, когда мы говорим от себя. Ведь очень редко встречаются такие слушатели, которые готовы слушать и впитывать любое сказанное вами слово. Вернее сказать – такие слушатели почти никогда не встречаются. У каждого из тех, к кому мы обращаемся публично, – свои мысли, заботы, эмоции. Люди не настроены на одну волну с говорящим, и потому его главная задача – заинтересовать, захватить внимание аудитории. А это непросто сделать даже в том случае, когда человека действительно трогает и волнует то, о чем он говорит. Чтобы заставить аудиторию слушать, лектор, преподаватель или политик должен заранее готовиться к каждому выступлению: продумывать текст, отрабатывать интонацию, добиваться полной веры в то, что он будет говорить. Но в жизни редко у кого бывает возможность заранее подготовить «выступление». Единственный выход – постоянно, упорно, систематически работать над своей речью, и в первую очередь – над устранением ее недостатков.
«Огромное большинство людей плохо, вульгарно пользуются речью в самой жизни, но не замечают этого, так как привыкли к себе и к своим недостаткам, – говорил своим студийцам К. С. Станиславский. – Не думаю, чтобы вы составляли исключение из этого правила. Поэтому, прежде чем приступить к очередной работе, вам необходимо осознать недостатки своей речи, чтоб однажды и навсегда отказаться от распространенной среди актеров привычки постоянно сноситься на себя и ставить в пример свою обычную, неправильную речь для оправдания еще худшей сценической манеры говорить». [1]
Выявление недостатков речи
Перед тем как вы приступите к упражнениям на устранение речевых недостатков, вам нужно узнать, чем страдает ваша собственная речь. Лучший способ выявить свои речевые пороки – взять отрывок текста и, включив диктофон, прочитать его вслух. Для неподготовленного человека слушать собственный голос в записи – довольно трудное испытание. Ведь мы привыкли слышать себя «изнутри»; и всегда бывает странно, что звук собственного голоса – такой наполненный, звонкий, объемный – вдруг оказывается глухим, плоским и невыразительным. Нам кажется, что запись искажает голос. Это и так, и не так. Дело в том, что большая часть звуковых колебаний (которые мы изнутри слышим в полном объеме), проходя через ротовую полость, просто-напросто теряется, и окружающие слышат наш голос в сильно «урезанном» виде. Но именно с этим «урезанным» голосом и предстоит работать, и «дотягивать» его до того богатого и полного звучания, которое нам слышится изнутри.