Том смеялся над современным обществом, смеялся над людскими взглядами на происходящее, человеческим поведением внутри самой жизни, над политикой хомо-сапиенсов. Каждый день он видел сотни овощей, бестолково проживающий собственный цикл, пожирающих генно-модифицированные плоды, несущих за собой бесконечный смрад и гадость, при том оставаясь в своём понимании если не самыми чистыми существами на земле, то как минимум безгрешными паломниками. Том видел, как воспитывают таких людей, видел как они перенимают бестолковый консерватизм их родителей, которые в свою очередь приобрели его у своих. Люди, живущие по шаблонам других людей. Трусы, неспособные на отчаянные шаги ради единственно правильного отличия, перенимающие всё самое модное и упрощённое. Ему не нравилось это ещё со школы, когда самая «крутая» девчонка, или же парень, становились идолами других школьников, не имеющих средств на одежду и аксессуары модного поколения, которые так вдохновляли этих глупых детей.

И это происходило не только в школе – везде, где люди сталкивались друг с другом, есть те, кто зарабатывает на их глупости, есть те, кто готов от скуки жрать дерьмо ради всеобщего обожания, есть те, кто готов давиться этим зрелищем. Из-за подобного сумасшествия, ведомости деньгами, капитализмом, желания славы, успеха, секса происходит зло, от которого страдают все.

Но Томас не способен был сопротивляться этому. Он не винил себя или кого-либо ещё – он понимал – это не наш выбор. Мы так устроены, запрограммированы, и искать ключи к нашему сознанию дабы изменить его – бессмысленно. Допустимое правосудие работает только тогда, когда преступление уже совершено, а не тогда, когда его можно предотвратить.

День быстро шёл, и к удивлению Томаса, когда он закончил с материалами, на циферблате у входа время было позднее – около шести вечера.

Внезапно в кабинет зашел майор, Йозеф Хоуфман, шеф Поулсона – низкий, старый мужчина, чистокровный немец. Со словами: «Вниз! Нет времени любезничать, – тебя ждёт дело», он также быстро покинул помещение.

Прогремел гром, обозначающий начало дождя.

Спустившись в холл, Томас увидел своего бывшего напарника, с которым в самом начале карьерного пути свела их судьба, Марвина Додсона, одетого в длинный, промокший плащ. Довольно крупный, по сравнению с рядом стоящим шефом, парень, который был недавно переведен в другой отдел в связи с нехваткой штата сотрудников. Йозеф выслушивал Додсона, который очень интенсивно пытался объяснить что-то бывшему начальнику, однако тот, видимо совсем ничего не понимая, потерянно смотрел в пол.

Когда Поулсон подошел к ним, Хоуфман не стерпел, обращаясь к детективу:

– Чёрт возьми, Том! Безумно рад тебя видеть, но я нихрена не могу понять, что у них там произошло – забирай Марвина и езжайте туда. Он все тебе объяснит по пути, хотя сам я ничего не понимаю! Все, езжайте, мне еще порядки тут с этими русскими наводить.

Том, подняв брови, недоумевающим взглядом проводил шефа, а затем переключил взгляд на Додсона:

– Что произошло?

Марвин пожал руку бывшему напарнику и повел его к выходу:

– По пути расскажу.

Глава 5

Томас мчался по шоссе, совершенно не волнуясь ни о дождливой погоде, ни о дороге. То, что рассказал ему Марвин, казалось ужасом.

Он помнил эту дорогу. Ещё до очередного, последнего переезда вместе с дядей в Торонто, будучи молодым, Том сменил много школ. Всю жизнь учителя и педагоги трактовали у мальчика наличие психосоциальных отклонений, в какой-то мере связанных с социофобией и приобретённым аутизмом. Феномен таится в обратном – Томас легко контактировал с другими детьми, однако ни желания общаться, ни самих друзей у него не было. Когда он стал старше, взросление повлекло за собой подростковые проблемы, заключающиеся в агрессии, конфликтности, неоправданных всеми поступках – Томас срывался на одноклассников, вступал в перепалки с другими подростками, и никем это, естественно, не одобрялось. За исключением Романа. Игнорируя все замечания от школьных работников, пропуская мимо ушей все жалобы учителей на родительских собраниях о, якобы, девиантном поведении его племянника, Роман был заинтересован лишь в одном – как научить ребёнка защищать себя. Он хвалил Томаса за очередную драку или же протестующее против каких-либо лишений поведение, проговаривая про себя, что Том – настоящая личность, уникум, который сможет занять своё место в этом мире. Однако ни одна школа не собиралась долго терпеть wonderkind, и Томас часто лишался своего привычного окружения. Скорее, привычным окружением он никогда бы и не обзавелся, ввиду постоянных переселений, которыми жертвовал дядя, в надежде дать ему образование. В каждой школе то и дело состоялись консультации с психологами, пытающимися разъяснить всю ситуацию в голове у Томаса. Их уже не успокаивало оправдание потери Томасом собственных родителей, которое было разыграно Офелией и Романом, и каждый хотел найти корень его проблем, ведь, пускай мальчик и был проблемным, иногда он проявлял свою доброту и феноменальный разум. Но ни один из них так и не добился желаемого результата – развеять параноидальные, по их мнению, иллюзии о том, что «все люди просто недостойны по-настоящему человеческого отношения» – это сказал Томас на одной из бесед. Никому не удалось ребёнку желание функционировать в социуме стандартно, без авантюр. Как и говорилось, Том пассивно игнорировал все разговоры, сводя на нет все аргументы в псевдо-философских дискуссиях с преподавателями.