Я закатила глаза и не поднялась с места:

– Леонид Николаевич, я не могу, я жду клиентов.

– Ничего, никуда они не денутся.

Войдя в директорский кабинет, я примостилась на краешек стула, готовая в любую минуту сорваться с места. Трубку я взяла с собой, чтобы подчеркнуть серьезность момента.

Только Леня открыл рот, чтобы изречь какую-нибудь поучительную фразу, трубка завибрировала в моих руках и, скроив виноватую мину, я вымелась в коридор.

– Слушаю,– пропела я.

– Катерина,– это были мама с дочкой,– мы готовы встречаться с продавцом.

Не откладывая на воскресенье, я взялась за прополку палисадника после работы. Переоделась, отыскала тяпку, которая имела манеру все время теряться, и вышла на улицу. В палисаднике сидел кот Степан.

– Брысь! – обратилась я к коту, не заметив щель в гаражных воротах Егорова.

В проеме тут же нарисовался Павел. На нем была бейсболка, надетая передом назад, и майка, из которой лезли в глаза мышцы. Я уставилась на бицепсы соседа, совершенно не справляясь с собой. Когда я все-таки заставила себя перевести взгляд на лицо, стало только хуже, потому что главными на лице у Пашки были губы. Такие губы навевали только греховные мысли, во всяком случае, у меня.

– Привет,– с улыбкой сказал сосед. В руках он держал ветошь и вытирал ею руки.

Глаза у Пашки были небольшими, и когда он улыбался, они практически исчезали между щеками и бровями, что опять-таки заставляло собеседника опускать глаза на губы.

Пялясь по очереди то на Пашкину мускулатуру, то на губы, я почувствовала, что краснею, и отвернулась, бросив:

– Привет.

– Чем тебе мой кот не угодил?– решил выяснить Егоров.

– Угадай с трех раз,– предложила я.

– Кот как кот, ясное море. Может, тебе что-то другое мешает?

– Например?

Я повернулась к Пашке и с интересом посмотрела на него, стараясь обнаружить взгляд. Взгляд обнаружился. Он был умным и наглым, и шарил по мне без всякой почтительности.

– Ну, может, тебе мужского внимания не хватает,– предположил Егоров.

– И поэтому я цепляюсь к твоему коту?

– Типа того.

– Других мыслей нет?

– Конечно, есть. Собственно, есть предложение.

– Ко мне предложение?

– К тебе, ясное море.

– Ты ничего не путаешь?

– Нет.

– И в чем оно заключается?

– Что?

– Предложение, которое есть у вас со Степаном.

– Причем здесь Степан?– сбился с мысли Пашка.

– Так есть предложение или нет?– разозлилась я.

– Слушай, Кать, кончай дурить, ты все поняла.

– Ничего я не поняла,– чистосердечно призналась я, открыла палисадник и вошла на территорию, захваченную сорняками.

– Кать,– позвал Егоров,– а что ты вечером делаешь?

– Сорняки пропалываю.

– Я серьезно.

– И я серьезно,– опять совершенно искренне призналась я,– у меня прополка уже две недели стоит в плане, так что не отвлекай меня, юный буденовец.

– Кто юный?– удивился Пашка,– я?

– Нет, я,– из зарослей лебеды ответила я.

Работа меня постепенно успокоила, и я уже не сильно вникала в соседский треп. Пашка тем временем подошел к ограждению и встал возле него так, чтобы лучше видеть мою грудь в вырезе футболки. Грудь у меня пятого размера, Пашка пялился мне прямо в вырез, вгоняя меня в краску. Я распрямилась:

– Егоров, не мешай работать.

– Ясное море, я не мешаю. Я хочу раз и навсегда договориться.

– Только если ты дашь мне слово, что Степан больше не будет устраивать вечеринок у меня под окнами.

– Кать, это не серьезно.

– Конечно, тем более, что сам ты не далеко от Степана ушел.

– Я?– не поверил Павел.

– Ты. Кстати, твой Степан влез ко мне в окно, свалил горшок с цветком и тюль порвал, – рассказывала я, привалившись к ограждению с другой стороны,– и зачем ты вообще завел кота?