- Каро, тебе не нужно сейчас оставаться одной. Я заберу тебя…

- Нет, - я ответила слишком резко, - я останусь здесь. Мне ничего от тебя не нужно. Я позвонила тебе только ради мамы, в наших с тобой отношениях ничего не изменилось, - отец не стал настаивать, только кивнул, но у двери все же обернулся.

- В любом случае, если тебе нужна будет помощь, ты знаешь, где меня найти, - когда захлопнулась дверь, я позволила боли, что копилась во мне последние несколько дней вырваться наружу.

Я просто сползла на пол, обхватила себя руками и слезы сами покатились из глаз, мои всхлипы слышались все чаще, и обычные слезы превратились в самую настоящую истерику.

Удивительно, но я все же смогла заснуть, правда, только под утро, обняв мамину подушку и укрывшись ее одеялом с головой, словно оно могло отгородить меня ото всех проблем, что мне предстояло решить.

Проснувшись в середине следующего дня, я села на кухне и, уставившись в стену, начала думать о том, что же буду делать дальше. Наверное, это странное состояние для человека, который только что потерял частичку себя, но у меня было ощущение, что вся горечь и скорбь, что должны были сейчас наполнять мою душу, методично вытекали из меня на протяжении последнего года, а вчерашний вечер просто стал финальной точкой.

Тосковала ли я по маме? Да.

Будет ли мне ее не хватать? Да.

Но если сейчас я позволю этой тоске взять надо мной верх, то рискую снова провалиться в ту депрессию, из которой с таким трудом выбралась, а я уверена, мама этого точно не хотела бы.

Поэтому я начала делать то, что у меня отлично получалось. Анализировать.
Смысла оставаться в родном городе и этой квартире я не видела.

Слишком тяжело было оставаться здесь. И даже несмотря на то, что эти стены хранили огромное количество счастливых воспоминаний, без мамы они казались холодными и одинокими, они давили с неимоверной силой. Возможно, позже я смогу спокойно вернуться сюда, но сейчас самым правильным будет уехать на некоторое время.

Тем более, что ездить каждый день в такую даль теперь не имело никакого смысла, поэтому быстро приняв душ и приведя себя в порядок, я отправилась в университет.
Я пропускала занятия последние несколько дней, но у меня были на то веские причины, поэтому проблем с учебой возникнуть не должно.

А вот с местом в общежитии...

- Мест нет, - заявила дородная женщина-комендант, к которой меня отправили прямо из деканата.

- Но, Наталья Сергеевна...

- Я все сказала, в начале учебного года приходи, - женщина отвернула от меня и снова взялась за вязание, которым была занята до моего прихода.

- Но сейчас только октябрь... - прошептала я, не веря в то, что меня отфутболили, как ненужный мячик.

- Спасибо, я в курсе... вот и приходи в следующем сентябре, может, что-нибудь и освободиться, - я развернулась в сторону двери, даже один шаг сделала, а потом резко развернулась и подошла ко входу в коморку, в которой сидела женщина.

- Наталья Сергеевна, я все понимаю, но прошу Вас войдите в мое положение... у меня, действительно веские причины просить у Вас это место, - и я начала говорить, говорить, говорить, такое чувство, что я оказалась на приеме у психотерапевта. А эта грозная с виду женщина не закрыла дверь перед моим носом. Я даже не заметила, как оказалась в этой маленькой комнатушке, была усажена за стол, и передо мной появилась кружка крепкого чая.

А я все говорила, о маме, об отце, обо всем, что выпало на мою долю.

И, как ни странно, замолчав, я испытала такое облегчение, какого не чувствовала уже долгое время. Оказывается, всего-то и нужно было выговориться незнакомому по факту человеку. Даже удивительно, что встречи с психологом не имели и половины того эффекта, который дал этот недолгий разговор.