— За мечту свою бороться надо, Яночка. Вот я о чем. И делать то, что хочется. Потому что кому-то можно, а кому-то всегда не до этого. Совесть не позволяет. Про Евку Вишневскую слышала? Вот ведь ни капли ни в ней, ни в её раскрутом папаше таланта не было и нет. Ан нет, посмотри, что деньги делают. Фестиваль за фестивалем, и везде она — победительница! Скольких наших ребят подсидела, а в итоге сама что? Нашла какого-то банкира, быстренько залетела и всем сделала ручкой. А ты что, Яна? Сидишь в этой своей глухомани! Талант, самородок, каких поискать еще, но нет же, любовь у нее, видите ли…

Ольга в раздражении выкинула истлевший окурок, постучала мундштуком по бортику опоры и, взглянув пристально на Яну, решительно подвела черту:

— Так, через пятнадцать минут будут выступления новичков. Ты — пятая. Я тебя уже записала. Только попробуй куда-нибудь смойся, из-под земли достану, — она встряхнула копну своих волос, поправила лиф и стремительно покинула площадку балкона.

Из зала доносились первые несмелые аккорды. Кто-то пробовал инструмент, настраивался на выступление.

Яна, проводив хозяйку взглядом, сглотнула подступивший к горлу ком и выдохнула. А потом, вскинув голову, в полголоса обратилась к небу:

— В конце концов, я ведь ничего не теряю, правда?..

20. 20

Сашка проглотил противную горечь последнего, оставшегося на донышке, теплого напитка. Бутылка из-под пива ударилась о стекло журнального столика так, что чуть не разбила его. Звук отдался мучительной болью в висках, и Сашка с силой сжал голову руками. Зачем он здесь? Какого черта вообще отпустил ее одну? Какого черта она снова туда поехала?

Так, хватит. Иначе, это какой-то замкнутый круг получается.

Сам тоже хорош, повел себя как ребенок! Что стоило отвезти Янку и дождаться на месте? Не обязательно же было заходить туда внутрь и улыбаться через силу всей этой богемной тусовке. Если бы Яна знала, что он сидит в машине, где-то рядом, то не стала бы там задерживаться.

Может, позвонить? Но теперь она навряд ли ответит. На таких приемах обычно все ставят свой телефон на беззвучный. И не сорвешься сейчас. Дурак, сам выпил, за руль в таком состоянии теперь точно не сядет.

Черт, черт, черт!

Чего так в груди тянет? Это противное ощущение предстоящей беды, прочно поселившееся в последние недели в его душе, уже не просто беспокоило, а пугало. Ну как он так, сглупил!

Сашка соскочил с кресла, заметался по квартире, бездумно хватая и перекладывая с места на место какие-то вещи. Напряжение было невыносимым. Нужно срочно что-то предпринять. Он на секунду замер, пытаясь успокоиться. Прислушался к давящей тишине и вздрогнул от неожиданности, когда трель телефонного звонка разнеслась по квартире противным хриплым пиликаньем, словно какой-то мистический звонок из прошлого... Стационарный телефон за ненадобностью давным давно стоял в углу книжной полки. Сашка и забыл уже, что он у них есть.

Сердце гулко застучало... Вот оно...

Сглотнув подступивший к горлу ком, протянул к трубке руку.

— Алло, я слушаю.

— Здрасьте! Алло! Сашка? Сашка, это ты? — незнакомый мужской голос пытался докричаться сквозь фонящий шум. Сашка дрожащей рукой достал аппарат, поставил его поближе и пошевелил провод. Дождавшись, когда треск прекратится, и прочистив горло, твердо ответил:

— Да, это я! С кем говорю, простите, не узнал?

— Сашка, друг! Это я, Андрюха Смольняков! С армейки, помнишь?

— Андрюха? Друг! - Сашка радостно выдохнул. - Господи, откуда ты?

— Ха, помнишь ещё! Помнишь, товарищ старший сержант, своего непутевого друга!

— Ты откуда? Ты где? Я тебя искал, но всё безуспешно! Куда пропал-то ?