Пять.

Пять тату, скрывающих мою тайну. Замечательный способ замаскировать то, что не хочешь показывать. Тяжелее всех дался феникс. Мне стоило немалых усилий и множества часов у психотерапевта, чтобы раздеться перед тату-мастером и набить именно феникса. Ведь после смерти он возрождается.

Возродилась и я. Хотя иногда в этом сомневаюсь.

Чересчур много воспоминаний и размышлений для одного приема душа. Выключаю воду и, переодевшись, направляюсь обратно в комнату.

Макс сидит на диване, разговаривая по телефону.

– Я скоро буду, – сообщает он кому-то.

Захожу к себе, снимаю полотенце с головы и наношу на волосы масло, чтобы кудри легче расчесывались. Лет до шестнадцати меня все дразнили из-за прически: волосы были короткими и тусклыми, и я не давала им никакого шанса отрасти. Теперь же они доходят почти до поясницы. Я полюбила их. С ними я еще больше похожа на папу. От этого воспоминания в груди все сжимается.

Он в лучшем мире.

Я рада, что папа не видит человека, в которого я превратилась. А точнее – голую оболочку. Как и любой родитель, он желал для меня лучшей жизни.

Откинув голову назад, делаю глубокий вдох и устремляю взгляд в потолок. Это все из-за недосыпа. Я не должна об этом вспоминать. Захлопнув дверь в прошлое, направляюсь на кухню.

Я успеваю съесть всего пару ложек йогурта, когда появляется Макс и смотрит на меня каким-то загадочным взглядом.

– Ты долго собираешься смотреть, как я ем, или наконец начнешь говорить?

Он несколько раз кивает, проводит рукой по шее и неуверенно поджимает губы.

– Тут такое дело… – произносит он, замявшись.

Я кладу ложку в миску и с трудом проглатываю еду. Если Макс говорит эту фразу, значит, он с кем-то переспал. В прошлый раз это была официантка из клуба. Я не против, пусть спит с кем захочет, тут я ему не указ, но персонал – совершенно другое дело. И после нашего разговора я надеялась, он это уяснил.

– Ты опять переспал с кем-то из клуба? Хотя бы на работе ты можешь держать свою чертову ширинку закрытой?! – упрекаю я.

Макс удивленно распахивает глаза:

– Что? С чего ты взяла, что я переспал с кем-то из клуба?

– А разве нет?

Он усмехается. Я же не вижу ничего смешного.

– Поверь, после того раза я и на метр к ним не приближаюсь. Тут дело в другом. – Макс снова потирает шею.

Значит, все еще хуже.

– В общем, у нас некоторое время поживет один мой друг, – слова так быстро вылетают из его рта, будто он решил сорвать пластырь с раны.

Я на мгновение застываю и шокированно смотрю на Макса.

– И как долго ты забывал мне это сказать?

– Ну, несколько дней… – тянет он и вяло пожимает плечами. – Может, неделю или две.

Последняя фраза разжигает мой гнев в тысячу раз сильнее.

– Серьезно?!

– Я правда забыл. Замотался в клубе, – начинает оправдываться Макс.

Конечно, замотался цеплять очередное отвлечение от проблем.

– Что за друг? – Я даже не пытаюсь скрыть раздражения и потираю пальцами виски.

Он откашливается и произносит одно-единственное слово:

– Богдан.

Знаете, есть люди, которые, несмотря на несносный характер, все же вызывают какие-то положительные эмоции и с ними можно найти компромисс, а есть те, кто уничтожает этот шанс одним своим существованием. Так вот, Богдан из второй категории. Это имя словно приговор для меня. Я терпеть не могу этого парня. В голове проносится тысяча издевок, которые он сказал мне в то проклятое лето. Мне хотелось спокойствия, и я пыталась собрать себя воедино. Но нет же. Объявился Богдан и все испортил. А теперь мой друг-склеротик заявляет, что этот говнюк будет жить со мной в одной квартире.

Только через мой труп. Или его.