Я совсем запуталась в реакциях своего тела. Точнее реакция тела-то была ясной как день: мне хотелось… Ай, да нельзя же слушать тело в самом деле!

— Вы порвали мою майку! — злобно прорычала я, отбирая из его рук фланелевую рубашку.

— Я всего лишь пытался с тобой поговорить.

— А я теперь осталась без футболки!

— Я куплю тебе новую!

Я отвернулась от Пал Палыча и сняла с себя остатки ткани. Быть по пояс голой на улице рядом с ним…

— Не надо мне новую!..

Я пыталась попасть в рукав, чтобы надеть его рубашку. Он вдруг оказался рядом со мной, помог одеться.

Даже думать не хочу, что там было видно с высоты его роста.

— Ты — моя племянница, — сказал он охрипшим голосом куда-то мне в шею.

Я ощущала себя на краю пропасти. Она манила. Она обещала освобождение.

— А я — твой дядя.

Пуговки никак не хотели застёгиваться. Я чувствовала, что он вдыхает мой запах.

— Если мы перейдём грань, от этого никому не станет хорошо, — продолжал убеждать Паша.

Только убеждал он по-моему себя, а не меня. Это не я поцеловала его тогда на веранде!

— Ты уже её перешёл, — повернулась я, держа чёртову рубашку, чтобы она не распахивалась, потому что застегнуть пуговки я так и не смогла. — Разве не понятно?

Было холодно, в наполовину мокрой одежде меня начало потрясывать.

— Идём, — он приобнял меня и повёл в дом.

От его тела исходило такое приятное тепло. Мы шли по насыпным дорожкам, где-то в кустах стрекотали насекомые. И я вдруг почувствовала себя в безопасности. Так странно, что этот незнакомец столь быстро завоевал у меня это чувство. В его рубашке, в его осторожных объятиях, посреди ночи в лесу у озера я поняла, что никогда такого не испытывала раньше.

Виталик был вежливым, он мог открыть мне дверь, мог забрать и выбросить стаканчик от кофе, если я его допила, помочь донести что-то тяжёлое. Но никогда я не чувствовала, что рядом со мной вот такая стена, как Паша, которая не позволит случиться чему-то плохому.

Мы поднялись по ступенькам, зашли на веранду, и у двери в дом он остановился. Я резко повернулась и, не глядя на него, упёрлась лбом в его грудь. Хотелось продлить это чувство защищённости. Руки Паши были опущены. А мне так нужно было, чтобы он обнял меня, согрел. И он уже поднял ладони.

— Тебе пора, — сказала я, отстранившись.

Хотел? Получай.

— Спокойной ночи, Злата.

Я ничего не ответила. Почему? Да потому что я не желала ему спокойной ночи! Я желала, чтобы он мучился всю дорогу до своего домика. Чтобы он не мог уснуть от мыслей обо мне. Потому что именно это ждало сегодня меня. Он ещё не ушёл, а я уже знала, что не усну.

Павел

В голове был только мат.

Я могу пробежать марафон.

Я открыл семь глэмпингов за последние два года.

Я управляю огромным штатом работников, постоянно решаю совершенно разные задачи!

В конце концов, я предприниматель в России, это значит, я почти волшебник!

Но рядом о Златой, я не могу держать себя в руках. Вообще не могу. Эти руки сами собой тянутся к её хрупкому телу.

Раньше я вообще не отличался эмоциональностью. Мой главный принцип — сохранять рассудок трезвым.

Но с появлением Златы всё поехало вообще не туда. Я себя не узнаю.

Совершаю импульсивный поступок за поступком.

С этим надо заканчивать.

Не смотря на то, что…

Мне хочется ласкать её. Хочется довести до безумия оргазмами. Хочется насадить её на свой член, войти в неё полностью. Хочется видеть, как она будет наслаждаться. Как будет задыхаться от удовольствия. Как…

Я резко выдохнул.

Стоп.

Надо завязывать хотеть свою племянницу. Пусть и названную. Я обещал брату присмотреть за его падчерицей, а не… стоп. Хватит об этом думать.