– Всё равно, помоги мне её найти.

Катя спешно оделась и собрала вещи Ани, в том числе верх от её купального костюма.

– Я говорю: не заморачивайся, подумаешь – «чпокнет» пару раз её Жека, ну и что?

При этих словах кровь хлынула в голову: Катя прекрасно знала, что Аня – ещё девственница.

– Ей нельзя, что ты?!

– Почему тогда она себя так ведёт?

– Как?

– Вызывающе, как будто не раз уже этим занималась.

– Не знаю. Ладно, идёшь со мной?

– Не собираюсь мешать другу наслаждаться жизнью, гуляй сама.

Минута молчания – и Катя, сама поразившись своему хладнокровию, вдруг выпалила: «Да и ты тоже «гуляй, Вася!» и ринулась в темноту. Спотыкаясь о пустые бутылки и горы пакетов, она стала пробираться сквозь гущу колючих кустов и громко кричать:

– Аня! Аня!

– Дура, – сказал громко Костя и стал плавно натягивать футболку, фигурно закурил с вытянутой руки, повернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся в направлении остановки транспорта с абсолютно спокойным лицом, немного улыбаясь краешками рта. «Дура-дурой, что тут скажешь. Я же говорил, лучше не связываться с малолетками. Нечего с ними ловить. Ах, хотя бы маршрутка быстрей пришла, да мамка что-то вкусненькое приготовила».

Катя, исцарапав ноги и руки, наконец, выбралась из кустарника на другую сторону пляжа. На прикреплённых к асфальту топчанах сидело несколько влюблённых парочек. Солнце садилось, делая на море блестящую золотую дорожку.

– Аня! – протяжно закричала девушка.

Но никто ей не ответил. Послышался смех и коверкающий её голос визг. «Аня!» Катя подошла к парапету, отделяющему асфальтовую зону пляжа от так называемой «дикой» зоны. Оттуда доносились неразличимые голоса и мелькали огоньки сигарет.

Девочка перелезла через широкий, бетонный, ещё не остывший парапет и опять громко позвала подругу. Из тишины, смешанной с всплесками моря, Катя услышала, как ей показалось, голос Ани. Фонарик на телефоне светил очень тускло, Катя стала шарить лучом по поверхности каменистого пляжа, как вдруг как будто из-под земли вырос Женя. Он был взлохмачен, краснолиц, со звериными огоньками в глазах.

– Чего раскричалась? – шипящим голосом промямлил он и больно схватил её за руку.

– Где Аня? Что ты с ней сделал?

– Там, за камнем, смотреть надо за подругой.

Катя с силой вырвала руки из лап злодея и стремительно бросилась за камень; вдруг что-то обожгло её пятку и стало неприятно хлюпать в мокасинах. Наконец, дойдя до камня, она с замиранием сердца глянула за него.

Аня лежала на животе, в одних трусах. Катя дрожащими руками перевернула подругу. Она была бледна и чуть раскрытыми щёлками глаз смотрела в никуда.

– Аня, пожалуйста, приди в себя, что он с тобой сделал? Вы добавляли что-то, курили? Почему ты такая пьяная?

– Я не пьяная, мне плохо.

– Я твои вещи принесла, давай я тебя одену, присядь. Вот так. Просовывай голову, на лифчик, в шорты засунь. Как ты? Тошнит? Он тебя изнасиловал?

– Нет вроде, я ничего не помню.

– Я такси вызову, у тебя деньги остались?

– Да, тысяча есть, в шортах, в потайном кармане, на всякий случай. Спасибо, Кать, ты меня проведёшь?

– Конечно, я тебя не брошу.

Катя вывернула шорты, достала деньги и сразу вызвала такси.

– Давай, пошли, нам надо торопиться.

Спасительница подлезла под руку и, придерживая подругу за талию, двинулась к выходу с пляжа. Боль в пятке не давала возможности встать на полную ступню, но постепенно Катя ускорила шаг и, игнорируя боль и искусно управляя шатающейся Аней, перешла на бег.

– Давай, давай, уже часов девять, скоро твои названивать начнут!

Усадив подругу в такси, Катя села на переднее сиденье и провозгласила адрес назначения. Водитель явно восточной национальности, сверкнув чёрными глазами, ехидно улыбнулся, обнажив прокуренные жёлтые зубы.