Ох, амиго, амиго, стареть начинаешь…

Два.

Следующим вечером я вернулся с работы часов в шесть. Надо бы пояснить, что в Кито, находящемся прямо на экваторе, солнце всегда встает и ложится в одно и то же время: полседьмого утра и полседьмого вечера. Этот распорядок никогда не меняется, как в общем, и погода, и оттого начинает казаться, что каждый день похож на предыдущий. С равномерным офисным расписанием это и правда так: ты приходишь вечером домой, готовишь ужин, потом встречаешься с кем-нибудь, разговариваешь о чем-то, а потом ложишься спать, а с утра опять на работу, и все по новой.

Пришла смс-ка от Ланса: “Эй, дружище, ты почему не удовлетворил вчера красотку-студентку? Она, кажется, осталась сильно недовольна”.

“Иди ты, – ответил я, послав шутливый смайлик. – Никакая она не красотка, себе-то подцепил получше, засранец”.

“Я не виноват, что они были вместе. Была бы королева красоты, уступил бы ее тебе!”

Эх, знал бы ты, друг, что те несколько дней моей жизни были всецело посвящены женщине, которая каждый вечер раскрашивала ее, заурядную жизнь мою, яркими красками сумасшедших эмоций, вспыхивавших, пока я был с ней, подобно фейерверку.

Обычно часов в девять вечера она начинала писать мне на телефон, что можно приходить, потому что дети уже легли спать, и никакой опасности попасться кому-то на глаза не существовало. Тогда я осторожно выскальзывал из квартиры и как можно тише поднимался наверх, тук-тук в ее дверь; почти сразу она открывалась, и я прошмыгивал в царивший у нее полумрак. Точно так же произошло и в этот вечер. Нам предстояло провести два-три часа страсти.

Она по своей привычке смотрела телевизор, кино по платному каналу. Комнаты детей были уже плотно закрыты. Из коридора доносилось тикание больших напольных часов с маятником. Я присел рядом с ней, подолгу закрывая глаза и предвкушая приближавшееся с каждым мгновением удовольствие. Кармен услужливо подложила мне под спину подушку и сильно прижалась ко мне, подогнув под себя колени и положив на них руки. Все ее одеяние состояло из одного только тонкого шелкового парео, связанного на шее, и это сильно возбуждало.

Я принялся поглаживать ее ступни, массируя пальцы босых ног, водить рукой по бедру, потом прикоснулся к ее руке, проводя пальцами по ладони, и она со сладострастием и ответной нежностью принялась повторять мои движения, все теснее прижимаясь ко мне. А ладонь, увлекшись, уже проникла под тонкий шелк и принялась ласкать ее грудь. Об этой части ее тела стоит сказать отдельно: я еще никогда в жизни не встречал такую пару сахарно прекрасных сисек! Она была выдающейся, плотной, с маленькими торчащими сосками, которые сильно твердели, если их немного потеребить. Сами полусферы не помещались в ладони, и чтобы погладить их целиком, надо было проводить круговые движения. Не были они слишком уж большими, но и маленькими их тоже не назовешь. Иными словами, совершенство. Кроме всего прочего, были они для Кармен еще и чувствительной эрогенной зоной, и она сильно любила, когда я что есть мочи сжимал ее грудь, целовал, и даже призывала тискать грубее.

Рука спустилась пониже, доползла до пупка, который я нежно погладил, и устремилась дальше, к внутренней стороне бедер, и когда я стал ласкать их, сжимая пальцами, она выгнулась, выпрямив спинку, которую я обхватил другой рукой, и выдавила из себя тихий стон. Ай… Она всегда так восклицала с придыханием, и вздох постепенно затихал. Глаза были прикрыты, дыхание участилось. Добравшись до лобка (все, что находилось ниже головы, было тщательно выбрито), я обнаружил, что там уже все мокрое и готово к продолжению. Средний палец мой проник в узкую пещерку и начал понемногу вращаться внутри горячей и мокрой вагины. Ай… Смазка вытекала из нее с нежным хлюпаньем.