На ферму я попала к обеду, обнаружила Марину в компании четвёрки из соседнего домика, она замахала руками, приглашая присоединиться, а я отрицательно мотнула головой и села одна.

– Ну чего ты? – тут же плюхнулась рядом, состроив грустную рожицу. – Нормальные ребята, посидим, пообщаемся.

– Не хочется, – слегка поморщилась в ответ. – И я ещё замужем.

– Вопрос времени, – отмахнулась подруга и потянула меня за руку, – пойдём, не будь занудой, тебе не идёт.

С Мариной мы дружили со школы и одно я знала наверняка – не отстанет. Нацепила улыбку и почти два часа вяло отбивалась от довольно настойчивых приставаний одного из парней, которого совершенно не смущало обручальное кольцо на моем пальце, хотя продолжала носить его я именно для того, чтобы подобное исключить. С замужеством плоских шуток и щипков за пятую точку стало заметно меньше, так что я планировала ходить с ним до самого развода, но в неравной борьбе с хреновухой оно явно проигрывало.

Когда компания осточертела окончательно, я решительно поднялась и пошла в свой домик, но на месте не сиделось. С трудом дождалась, когда всех выпроводят из столовой на работы, стырила еды и пошла в дом в лесу. Нарочито медленно, пытаясь наслаждаться природой и не чесаться, но паутина, то и дело лезущая в лицо, заставила ускориться. В итоге к дому я практически выбежала, мельком взглянула на часы и решила, что шесть – вполне себе вечер, но тут же остановилась и юркнула обратно в лес, засев в кустах.

Сюрприз. Мужик вполне может передвигаться на своих двоих. В данный момент он сидел на ступеньках, привалившись спиной к стене и принимал солнечные ванные, а зубами от злости скрипела уже я. Я его мыла, чёрт возьми! Мерзавец!

«Кто ж тебя заставлял» – съехидничал внутренний голос, я нахмурилась, а мои волосы взметнулись в воздух от неожиданного порыва ветра.

Погода начала быстро меняться, небо затянуло тучами и послышался раскат грома. Мужчина с трудом поднялся и на ощупь пошёл в дом, а я решала, рвануть ли на ферму или вслед за ним, но первые же капли подтолкнули к ближайшему укрытию. Оставшиеся двадцать метров я неслась во весь опор, с тихим повизгиванием ворвалась в дом, забыв про стук, закрыла дверь, а он беззвучно посмеялся с дивана.

За окном творилось что-то невообразимое. То и дело слышались раскаты грома, сверкала молния, деревья гнулись, а видимость была нулевой. Во избежании потопа пришлось закрыть пару окон, я топталась у стола с хмурым видом и ждала, пока дождь стихнет, чтобы пойти обратно, но он будто издевался, расходясь все сильнее.

«Раз уж я тут…» – мелькнуло в голове и я прошла к дивану.

– Поменяю повязку, – сказала сухо и начала разматывать бинт. Промыла, обработала все раны, отметила, что, глаза он уже вполне может открыть, а может, уже и открывал, вновь наложила мазь и замотала их, не желая встречаться с ним взглядом. Не желая, чтобы он видел меня.

Дождь немного стих, я поднялась, а он ухватил меня за руку, сказав тихим, хриплым голосом:

– Останься.

– Вот ещё! – ответила возмущённо и с силой выдернула свою руку.

Вышла на улицу, все ещё злясь, но, преимущественно, на себя, пока дошла до леса успела вымокнуть до нитки, но назад не повернула. Ещё минут через пять услышала что-то похожее на гром, с недоумением посмотрела на небо и на всякий случай ускорила шаг.

В овраг я съехала на заднице, больно ударилась копчиком и затихла в огромной луже, морщась от боли, а сверху услышала вполне отчетливое блеянье. Посмотрела наверх и на меня кубарем покатилась несчастная овца. Я едва успела отползти, она тут же подскочила и начала метаться по оврагу, карабкаясь обратно, а я повесила голову, пытаясь осмыслить абсурдность ситуации.