Самыми же известными и популярными персонами «при дворе» были дворничиха тётя Маруся по фамилии Бригадир (ах, какими приятными, освежающе-прохладными были струи из её поливального шланга в знойные летние дни!), управдом по фамилии Гурари и замечательная, всегда приветливая и улыбчивая почтальонша тётя Галя.

В детской памяти остались яркие «сольные выступления» уличных умельцев, которые хорошо отрепетированными голосами кричали, входя во двор: один – «А вот ножи-ножницы точим!»; другой – «Им-малированную посуду запаиваю! В кастрюли, в чайники, в вёдра Дны вставляю!».

После печального для советского народа события – смерти Вождя и Тирана И. В. Сталина – была объявлена амнистия, благодаря которой вышли на свободу тысячи криминальных элементов и город наводнили слухи один страшнее другого: грабежи, разбои, убийства следовали одни за другими. А по соседству, в другом дворе, жил один из бандитских «авторитетов» по прозвищу «Макура» и старшие ребята пугали малышей: мол, будете мешаться тут, позовём Макуру.

Но это были будни. Зато Праздники Детства были настоящими, великими праздниками для героинь этой маленькой повести, так же, впрочем, как и для большинства детишек того времени. Один из канувших в Лету праздников – День «всенародных выборов» в Верховный совет СССР. Празднично одетые люди семьями дружно шли к избирательным урнам, чтобы «отдать свои голоса за самых достойных представителей советского народа». Гремели духовые оркестры, на избирательных участках работали богатые продуктами дешёвые буфеты. Там же были организованы детские комнаты – с играми, игрушками, с добрыми воспитательницами: всё делалось для обеспечения стопроцентной явки избирателей. Конечно, многие понимали в те годы, что народ зомбирован, оболванен, но даже на супружеском ложе, ночью, шёпотом, боялись делиться крамольными мыслями с близким человеком!

День 7-го Ноября, то есть день очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической Революции и День международной солидарности трудящихся 1-е Мая всегда отмечались всенародными шествиями – демонстрациями трудящихся по улицам города в направлении Театральной площади – там, с балкона разрушенного войной драмтеатра, выступали с пламенными приветственными речами местные партийные деятели. Детвора, нарядная и счастливая, сидя на широких отцовских плечах, с упоением слизывала вкуснейшее сливочное мороженое с вафельных стаканчиков, не выпуская из цепких ручонок нитку с расчудесными разноцветными шариками. Нарядные люди с флагами и транспарантами шагали по Красноармейской, играли духовые оркестры, заядлые гармонисты наяривали народные мелодии, люди искренне веселились, пели, плясали.

Однажды Людочке сильно повезло: во время очередного праздничного шествия один старшеклассник (когда девочка ещё мечтала о школе), подарил ей (о, счастье!) этакий, обшитый марлей, круг с красной цифрой «5», насаженный на длинную палку, – это, видимо, означало, что советские, то бишь, ростовские школьники обещают Родине и Коммунистической партии учиться только на «отлично»! Люда очень гордилась этим подарком.

Самым же любимым праздником детворы всех времён был и остаётся Новый год – с настоящими лесными красавицами в каждом доме, с ароматами хвои и мандаринов (по одной мандаринке было в каждом детском подарке)! А подарки сыпались отовсюду: с маминой работы, с папиной работы, из детского сада, с городских ёлок, проводимых во всех Домах культуры и клубах. У каждого ребёнка были на эти новогодние утренники свои, красочно оформленные, пригласительные билеты.

И всё же самым главным, самым светлым праздником поистине «со слезами на глазах» был праздник Победы! Тогда он ещё не был объявлен выходным днём, но война закончилась всего несколько лет назад: много людей, искалеченных ею, жили где-то рядом и передвигались – кто на костылях, кто на низеньких тележках; ещё стояли в Ростове, как памятники войны, обугленные остовы старинных особняков, городского театра, административных зданий; ещё ждали матери и жёны своих пропавших без вести сыновей, мужей… Людочкина мама в этот день непременно накрывала нарядной белой скатертью старинный обеденный стол, на который торжественно выставлялась «фирменная» мамина выпечка: плюшки, пирог с повидлом и, конечно же, румяный «хворост».