И появилась передача с сусальными бабушками и дедушками в окошках, «правильными» москвичами, задающими «правильные» вопросы, на которые всезнающий, всепонимающий, всемогущий и все могущий мэр дает искренние исчерпывающие ответы, сыплет «по памяти» цифрами, подтверждающими рост благосостояния москвичей, увеличение доходов, улучшение качества жизни.

Назавтра бабушки и дедушки в дачной электричке будут славословить мэра, пускать слюни по поводу «лужковской» прибавки к пенсии, а он никогда с экрана ни одним словом не обмолвился, что пенсии эти – бабушки и дедушки – вовсе не «лужковские», а определены и установлены правительством города Москвы, деньги на них заработаны благодаря усилиям горожан – ваших детей и внуков, у которых мы отбираем и вам отдаем. А коли он этого никогда не сказал, получается благодетель в единственном числе – Ю. Лужков. Честолюбив, однако, Парамоша!

В один прекрасный момент кто-то, видимо, осмелился – уж не знаю как – сказать ему про сусальных старичков в окошках, и на его передаче появились три журналистских волка во главе, по-моему, с главным редактором радиостанции «Эхо Москвы» А. Венедиктовым.

Как же они его трепали на глазах у изумленной – больше всего чиновной – публики, которую приклеивают к экрану в это время добровольно-принудительно: ах, ты не смотрел?! «ЭХОвцы» Венедиктов и Корзун не давали дохнуть мэру, они знали ситуацию в городе не понаслышке и спрашивали напрямую, в лоб о проблемах и ждали таких же ответов. Но Ю. Лужков давно уже к этому моменту растренировался, крутился как мог, а Б. Ноткин бросал ему спасательные круги, но спасти не сумел. Эти два волчары рвали свою жертву на части беспощадно в открытом режиме и в прямом эфире, как теперь модно говорить, онлайн.

Результатом такого их бесшабашного, беспощадного и дурацкого, с точки зрения журналистской камарильи, поведения стали отказ обоим в дальнейшем общении перед лицом публики с высоким чином и выдворение с телеэкрана любимого мэром телеканала. Он должен сидеть в нем лицом к самому себе и ни к кому другому.

Как-то мне удалось вытащить Ю. Лужкова в Дом журналиста на встречу с читателями. А кто читатели с Арбата? Старики, пенсионеры. Они и заполнили зал для зрителей, и едва я открыл встречу, они начали трепать мэра почем зря. Злобы не было, была немножко напряженная атмосфера из тех, когда большой начальник должен держать ответ за своего последнего дворника. Вот и арбатские дедушки и бабушки хотели немедля получить ответы на самые животрепещущие свои вопросы. До каких пор не будет убираться подъезд, сколько можно ждать слесаря – ну и прочая такая ерунда.

Мэр отбивался как мог, по-моему достойно, и старики по прошествии некоторого времени окончательно угомонились. Но зато по окончании этого сеанса я получил по полной программе.

– Ты куда меня привел? – спросил Ю. Лужков резко, едва встреча завершилась. – Ты что, не знаешь, как это делается?

Я даже ответить толком не успел и толком не понял, за что получил. Встреча как встреча, потрясли немного – так это же только на пользу, разминка. Потом умные люди объяснили. Стариков, которые имеют право задать вопросик, специально натаскивают на этот прием, они репетируют перед камерами, а тут я, импровизатор хренов.

Понятно, что он полностью растренировался, деквалифицировался, чтобы проводить встречи подобного уровня, но горя-то большого нет.

– Э-э, барин, – говорили мужики в одном из рассказов Лескова, – ты нас грязненькими полюби, а чистенькими нас всяк полюбит.

Брезглив, однако, Парамоша.

Сформировавшееся в хулиганистом родном дворе умение держать удар пригодилось ему на первых порах работы в Мосгорагропроме, когда не долбил его на страницах газет только что самый ленивый журналист. В отместку на публикацию в «Литературной газете» про кошку и колбасу он запретил пускать корреспондентов на подведомственные предприятия, а на газету подал в суд – это в те-то времена!