– По-моему, это гоблин, – неуверенно шепнула на ухо камеристке Моргана, – Это вы его так нарядили?

Служанка отчаянно замотала головой.

– Нет-нет! Он уже был такой, и даже чище… Просто он убегал…

– Надобно помыть, прежде чем госпоже показывать! – грозно сдвинула брови принцесса, и служанка обиженно всхлипнула.

–Эй, ты. Животное… Ты знаешь еще какие-нибудь фразы, кроме этой глупости?

Моргана решила, что приветствиям можно научить и попугая – всего-то два и надо: «Прекрасная госпожа…», «Да храбрый господин…», правда, он еще и «королеву острова» приплел… лучше бы уж просто «Королева» – так приятнее.

Ульрика уже лет сто как животным никто не обзывал. А в мире, где он обитал последнее время, к нему обращались не иначе, как «достопочтимый сэр».

Грубиянов, конечно, везде хватает, но услышать гадость из уст красивой юной леди… – это уж совершенно ни в какие ворота не лезет.

Гоблин прервал свою цветистую фразу на полуслове и завопил, брызжа желтой слюной:

– Во-первых, я не грязный! – у него был очень хороший слух, – Эти мегеры испортили мой костюм! Очень дорогой костюм, шитый на заказ!

Моргана прищурилась, разглядывая странное существо: «Действительно, ткань дорогая, даже не помялась, запонки золотые с изумрудом и заколка на галстуке с бриллиантом, кстати, как и изящная сережка в мочке волосатого уха. Вероятно, хозяин создания очень любил свою обезьянку». Поверить в то, что гоблин вполне самостоятельный и ничейный, колдунья не могла. Ну, кто продаст одежду волосатому гоблину? Гоблины в лучшем случае прикрывают свою серо-зеленую, как у мерзкой жабы, кожу звериными шкурами.

– Во-вторых, я не животное, я гражданин Великобритании, у меня даже паспорт имеется! – изгалялся Ульрик, тыча под нос служанкам какие-то истерзанные пластинки, только что извлеченные им из потайного кармана пиджака. На них была нарисована самодовольная харя гоблина, причем нарисована очень искусным художником.

«Когда это Британия стала Великой», – фыркнула Моргана.

– Как тебя зовут? – равнодушно поинтересовалась принцесса.

– Ульриком, – буркнул гоблин, – А вас, юная леди?

Дева-воительница заехала металлической перчаткой пленнику по зубам:

– Как разговариваешь с госпожой, животное! Перед тобой сама принцесса Моргана, дочь Феи Морезы и короля Утера…

Ульрик припомнил, сколько лет нынешнему королю и, вытирая кровь с разбитой губы, вякнул что-то вроде того, что, конечно, леди должна была обидеться за обращение «юная», но ведь даже при столь ее почтенном возрасте он сам годится ей в прадедушки… За что и получил по зубам еще раз.

– Что это за самоуправство, – не стерпел Ульрик, – Я же свободный гражданин! … И вообще, никакого острова на карте не было! Нет вас и все тут!

______________

Сэр Мирддин Эмрис посмотрел на часы-луковицу, верно, уже в сотый раз за долгий вечер, даже не удосужился засунуть серебряную безделушку обратно в карман, а небрежно отложил брегет на стол. Ульрик запаздывал, что было для него совершенно не свойственно. Ждать далее было просто бессмысленно – гоблин отличался редкостной пунктуальностью. Однако Мерлин, он же Мирддин, не сильно обеспокоился: либо Ульрик ошибся в подсчете сдвига во времени при прохождении через Врата, либо совсем закрутился на своем торговом предприятии…

Мирддин вытащил из отделанной самоцветами коробки толстую сигару и тут же смял ее в пальцах – курил волшебник редко, да и то при сильном душевном волнении.

Маг сердился. Он сначала призвал все мыслимые и немыслимые кары небесные, напасти и убытки на голову приятеля, но вскоре был готов простить Ульрику и обиды, и проступки, лишь бы он явился живым и в добром здравии. Из-за Ульрика откладывалось давно задуманное путешествие, в которое отправляться одному магу не хотелось. На всякий случай, Мерлин решил подождать гоблина еще пару дней, так как без Ульрика он рисковал потратить зря на свое предприятие гораздо больше времени.