Одно из главных достоинств Виктора Сергеевича было в том, что он слыл мастером на все руки. В доме на Ленинском проспекте, где жили мой дед, моя бабушка и прабабушка с прадедом, всегда пахло канифолью и припоем. В их квартире была небольшая кладовка. Для меня эта комнатка стала «маленькой жизнью». Тут можно было прятаться, зарывшись в какие-то старые тряпки, из которых бабушка шила тапочки, и играть в разведчиков, подолгу оттуда не вылезая. Самое же интересное находилось на столе у деда. Тут было несколько паяльников, огромное количество каких-то мелких деталей – от будильника до телевизора, журналы «Моделист-конструктор» и «Юный техник», смешное увеличительное стекло, которое вставлялось в глаз, как у часовщиков, и много разнообразного инструмента. Конечно, все это не могло не привлечь внимания маленького Алёши. Мой дед мог починить абсолютно всё – от утюга до телевизора, засиживаясь в своей мастерской до глубокого вечера.

Безусловно, Виктор Сергеевич не был идеальным. Иногда он выпивал, особенно в день зарплаты, но при этом вёл себя тихо и хлопот окружающим практически не доставлял. Конечно, бабушка его бранила на чем свет стоит, но эти меры действовали слабо. В нашей семье деда любили все без исключения. К большому сожалению, в шестьдесят три года он заболел раком и очень быстро сгорел. Быстро и тихо, как прошла вся его жизнь. Помню, как он лежал в своей кровати и выглядел ещё меньше и худее, чем всегда. Он напоминал мне маленького мальчика с очень старым лицом. Дед был молчалив, ни с кем не говорил. В те дни я реже заходил в дом к бабушке – мне было очень жаль маленького и такого родного старика. Если я все же оказывался в доме, то старался украдкой заглянуть в комнату и помолиться Богу, что бы Он сотворил чудо и исцелил моего деда. Чуда не произошло, и в две тысячи первом году его не стало. В моей памяти Виктор Сергеевич Оленев навсегда останется образцом тихого служения людям.

Теперь давайте вернёмся в тысяча девятьсот семьдесят шестой год. В молодой город Тольятти в то время стекались люди со всей страны. Собственно говоря, сам город начал бурно строиться в конце пятидесятых годов двадцатого века. Для того чтобы лучше понять жителей молодого Тольятти, нам необходимо заглянуть в пятидесятые годы прошлого века и даже раньше. Еще до Великой Отечественной войны высшие чиновники СССР приняли решение построить самую большую Волжскую ГЭС. Место для строительства было выбрано не случайно. Волга в среднем течении проходила между правым, высоким, берегом Жигулевских гор с одной стороны и тоже достаточно высоким левым берегом. Сам же проект строительства гидростанции на Волге впервые был рассмотрен еще в начале прошлого века. В тысяча девятьсот десятом году талантливый самарский инженер Г. М. Кржижановский (впоследствии председатель комиссии ГОЭЛРО) обратился к царскому правительству с предложением построить гидростанцию на Волге у Жигулей. Но только в тысяча девятьсот девятнадцатом по предложению Ленина было дано поручение выбрать место для строительства будущей ГЭС. Обследовав район, Кржижановский предложил три варианта размещения ГЭС: в районе села Переволоки, на Красной Глинке, близ Самары, и у села Отважное, ниже города Ставрополя. Начало Великой Отечественной войны приостановило все работы. После окончания войны были проведены дополнительные гидрогеологические исследования, которые показали целесообразность строительства ГЭС близ села Отважное.

Здесь в тысяча девятьсот пятидесятом году и развернулась гигантская стройка, в ходе которой были созданы самая большая в стране плотина, огромный машинный зал и мощные судоходные шлюзы. Это была стройка века. Как и в любом виде деятельности подобного масштаба, нужна была огромная армия дешевой, а лучше бесплатной рабочей силы, и она была. Ни для кого не секрет, что на стойке века трудились десятки тысяч заключенных – как пленных немцев, так и наших, осужденных по разным статьям. В основном они содержались в Кунеевлаге, который находился на месте будущего Комсомольского района города Тольятти, хотя в окрестностях Ставрополя было ещё как минимум шесть лагерей. В пик строительства, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, количество заключенных достигло сорока шести тысяч. Это была действительно стройка на костях. Людей не жалели. Заключенные гибли сотнями, но это мало кого заботило в то время. Партия говорила «надо» – и все без исключения отвечали «есть». Водители грузовиков, которые заваливали бетонными блоками Волгу, перекрывая основное русло реки, не закрывали двери автомобилей. Делали они это для того, чтобы, если машина перевернется и рухнет в воду, а такое случалось достаточно часто, они успели выпрыгнуть. Много разных историй, в основном трагических, было связанно с этим гигантским строительством.