Набравшись смелости, я снова подошла к окну и попыталась разглядеть отражение. Видно было хуже, чем ночью, но девушка отражалась, несомненно, та же самая.

Стараясь не разбудить никого, я в панике поискала в ворохе тряпья что-нибудь подходящее для себя. Нашлось платье в пол, вроде бы моего размера. Спешно натянув его на себя прямо поверх рубашки, я устремилась к выходу. В голове стучало одно: быстрее отсюда, быстрее! Это не мой дом, не мои дети, это не я!

На пороге я от чего-то обернулась. Мия сидела на кровати, глядя прямо на меня.

-Мамочка! - прозвенел ее сонный голосок, и она снова легла.

У меня вдруг сжалось сердце. Ну как я их оставлю? На кого?

Я медленно прошла к креслу и села на него, обхватив колени. Нельзя же так просто бросить…Сначала я найду того, кто позаботится об этих детях, передам кому-нибудь с рук на руки, а потом уйду. Так я сидела, раскачиваясь, пока не наступило уже настоящее утро.

4. Глава 4

Первым проснулся Колин. Зашел и огляделся. Если он и удивился, увидев меня одетой и сидящей в кресле, то вида не подал. Молча кивнул и снова вышел. Совершенно очевидно, что парень был на меня за что-то зол. Честно говоря, сейчас мне было на это абсолютно наплевать. На меня слишком много всего свалилось сейчас, чтобы разбираться с дурным настроением случайно знакомых подростков.

В животе у меня заурчало так громко, что я испугалась разбудить девочек. Они проснутся голодные, пусть уж лучше поспят подольше.

Нужно было что-то решать, или хотя бы выяснить. И я направилась в сени, где Колин пытался разжечь печурку. Я сразу увидела, что заслонка задвинута и тяги нет. Подойдя ближе, я поправила ее - в комнату перестал валить дым, а пламя почти сразу же весело загудело.

Колин вскинул на меня взгляд, полный недоумения, но снова промолчал. Я тоже молчала - собиралась с мыслями. Наверное, в первую очередь нужно было придумать чем накормить детей, а потом все остальные вопросы.

-Здесь совсем ничего нет, из чего можно приготовить поесть? - спросила я суховато.

Мальчик уставился на меня.

-Повариху позовем? Боюсь, нам теперь уже нечем платить, - он резко оборвал сам себя и вышел на улицу, всем своим видом показывая нежелание общаться дальше со мной.

Да и пожалуйста - раздраженно подумала я и принялась обшаривать косенькие шкафчики с болтающимися дверцами. Мною были обнаружены банка с остатками смальца, небольшое количество почти спрессованных от старости мелко помолотых сухарей и несколько проросших сморщенных картофелин и старый чеснок, тоже проросший. Всего этого хватало на небольшое количество похлебки. Куда же я все-таки попала и почему эта семья оказалась в таком бедственном положении?

В этот момент вошел с улицы Колин. В руках у него было полное ведро воды. Очень кстати.

Он осмотрел убогий продуктовый набор, который я выложила на стол возле плиты и недоуменно спросил:

-Что это?

-Еда, - коротко ответила я и забрала у него ведро, налив в небольшую старенькую кастрюльку воды. Затем отыскала нож в посудном ящике и принялась чистить вялую картошку, стараясь снимать кожуру потоньше.

-Мы будем это есть? - поразился он.

Не знаю, как и чем они питались до того, как я очнулась, но в глубине души я была с ним согласна - все это больше просилось в мусорное ведро, нежели в тарелки. но, по всей видимости, положение было очень серьезное и ничего другого попросту не было.

-Не волнуйся, будет съедобно, - немного мягче ответила я, нарезав картошку и высыпав ее в закипающую воду. Обжарив минутку чеснок вместе с зелеными ростками на смальце, я высыпала сухари к картошке и принялась помешивать. Затем заправила импровизированной зажаркой и отодвинула кастрюлю с огня. По крайней мере сытно. Ну и пахло вполне прилично - если не придираться.