Это была очень странного содержания не то доверенность, не то отказ от наследства, не то передача прав собственности – в этих бумажках она не разбиралась, но самое настораживающее в ней – адрес дома.

Где находится родительское гнездо, из которого Анастасия так удачно в свое время выпорхнула, она не забыла. Деревня Глухарево, дом двадцать один. Дом ее матери. Что там, черт подери, происходит? Что на звонки мать не отвечает, Настя привыкла. Связь там плохая, к тому же у матушки там личная жизнь бьет ключом да через колено, не до старшенькой, непутевой. Пока все хорошо – сама мать не позвонит. К тому же сейчас не сентябрь. Это мамка в сентябре названивала старшей, просила денег братцу на портфель и тетрадки. Настя перевела, конечно, но немного.

Так, мать у нее, конечно, деревня деревней, но дом продавать? Да с чего бы?

— Э, пенек! Слышь-ка , ты где взял эту гадость?

Она бесстрашно присела рядом с пришельцем, зажав пальцами нос. Уж больно он был ароматен.

— Су-у-у …. мрази. Урою, убью, — он корчился, дрыгая ногами на кафеле пола подъезда.

— А! Ну этот порыв мне понятен. А конструктивнее, дядя? Мать мою видели давно? Привет какой передавала?

— Сдохните все!

Нда. Не получилось у них задушевного разговора. Интересно, где Валька шляется вообще? Как неприятели вламываются, так нет его, как мусор выносить или мыть посуду – так смылся. Во интуиция у пацана, даже завидно! Придется самой. Через лифт, да на улицу, осторожно выставила это чучело. Прислонила к перилам крыльца.

И пошла домой, теперь ей еще отмываться, стирать провонявший халатик и снова бумажку читать. Во дела… Недвижимость.

Словом, ехать все же пришлось. Настя, впрочем, отлично придумала, как совместить приятное с полезным. Вот только пока ни приятного, ни полезного не наблюдалось.

За прошедшее десятилетие ничего тут не изменилось, даже кошки, казалось, были те же самые. И собаки брехали по-прежнему звонко и весело. Те же заборы, те же избы стоят покосившиеся. Облупившиеся наличники некогда тонкой работы, почерневшие от времени бревенчатые стены домов. Валька шел за ней следом, оглядываясь по сторонам с видом белого человека, случайно попавшего в тундру. Или потерпевшего авиакатастрофу, не меньше. Посреди девственных деревенских джунглей один несчастный горожанин, а вокруг папуасы и тигры.

Дом свой девушка нашла без труда, улица тут одна, не заблудишься. Отодвинула отвалившуюся калитку, радуясь, что надела резиновые сапоги ещё в электричке. Валька вон не внял голосу разума и теперь ныл, что ноги промокли. Так ему и надо, будет знать, как ее не слушать! Она ведь ему га-ва-ри-ла!

Двор был грязен, мокр и пуст. Разворошенная поленница возле сарая, какие-то чумазые куклы на завалинке, трехколесный велосипед без колеса возле забора. Мда, у кого-то тут счастливое детство, прибитые к полу игрушки… Поежилась невольно, дернула за ручку входной двери. Заперто.

Постучалась.

Топот маленьких ножек, звонкое «Кто-тама?»

— Это Настя, — крикнула девушка. — Мама дома? Откройте, свои! Я приехала из города и привезла подарки!

— Ванька велел никому не открывать! — ответил сурово детский голосок.

— А ещё он сказал, что только маньяки подарками детей выманивают, — дополнил второй голос.

Ага, их там двое. Что мать родила близняшек, Настя знала, но это было тогда, когда она уже уехала. С братцем Ванечкой старшая сестра ещё успела понянчиться, и пеленки стирала, и жопку младенческую мыла, а этих вот… как их… даже на видела ни разу. Нахмурилась, пытаясь вспомнить, как зовут сестёр. Одна совершено точно Аня, а вот вторая? Тоже на «А». Алиса? Анфиса? Аделаида? Ха! Арина, вот.