Он вынес приличный ломоть хлеба.

– Вся семья собирается вместе, – проговорил Николай Николаевич.

– А, может, он не к Северине, а тебя пришёл встречать? – спросил Иван, – Все соскучились по настоящему хозяину.

– Я вот даже петли и капканы из-за него боюсь ставить, – сказал Николай Николаевич, – Вроде бы животное, а, как член семьи, дом не забывает, впрочем, как и Косуха.

– Дом есть дом. Дома всегда хорошо, среди близких людей, среди привычной обстановки. Ладно, я пойду к Северине, а потом займусь делами, а ты отдыхай.

В этот обычный, но насыщенный событиями, день Иван ещё долго занимался физической работой, стараясь переделать всю мужскую работу, чтобы Северина и Николай Николаевич могли отдохнуть и не надрывать своё здоровье.

Николай Николаевич оживил радиоприёмник и слушал какой-то спектакль. Радиоприёмник без него никто не включал – это была его любимая техника, которую он берёг, изыскивал на замену радиолампы. Он умудрялся где-то их находить, но точно не в магазине, в котором нужных ламп никогда не было. Где-то хозяин покупал батареи, которые в магазине бывали очень редко. Скорее всего, он добывал батареи с истекшим сроком хранения, но которые были вполне пригодны и годились к использованию в домашних условиях. Они водились в многочисленных организациях, затаривающихся этим товаром впрок и пылившимся на складах в ожидании своего часа.

Так делали многие хозяева. Изыскивать то, что не продавалось в магазине, стало у населения привычным делом. Люди спрашивали друг у друга, просили спросить у родственников и знакомых. В конечном итоге нужная вещь всегда находилась, не всегда новая, но вполне пригодная к использованию. Кто-то отдавал вещь взаимообразно, а кто-то менял на что-то другое, очень необходимое в его личном хозяйстве. Такой порядок личных экономических отношений между людьми сложился независимо от существующего строя, существующих законов и других внешних условий.

– Мы передавали спектакль по заявкам наших радиослушателей… – донеслось из радиоприёмника.

Радиоприёмник зашипел, извещая о том, что на текущей волне все передачи временно закончились. Его никто не выключал. «Значит, Николай Николаевич спит», – подумал Иван. Он тихонько подошёл и выключил приёмник. «Пусть спят», – мысленно сказал Жуков, – «Сон лучшее лекарство».

Дел ему одному хватило на весь вечер. Иван на всякий случай наколол впрок дров, а перед этим затопил баню. «Пока занимаюсь делами, баня и истопится. Николай Николаевич наверняка захочет сходить, помыться», – рассудил Жуков, – «Хочется на рыбалку, но придётся потерпеть, приеду на выходные дни, тогда и порыбачим. Рыба сидит в сетках, ждёт, когда её вынут. Николай Николаевич сам о бане не напомнил, значит, самому топить тяжело, а просить не стал, да и переволновался опять: приехал, а внучка не откликается. Вот и выполняй советы докторов! Доктора бы сами попробовали не волноваться. И как это её угораздило провалиться? Моложе была, никуда не проваливалась, всему обучена, знает, где есть опасность, а где её нет».

Иван услышал в доме звуки и зашёл. Николай Николаевич ходил внутри, занимаясь самоваром.

– Кажется, я незаметно заснул, – сказал он, будто оправдываясь.

– Вот и хорошо. Самовар я позднее хотел поставить. Топлю баню, думал, чай пить будем после бани.

– Всё правильно, а баня очень кстати, хочется по-настоящему помыться. Северину мы не пустим, а сами помоемся, – рассудил Николай Николаевич.

– Как это не пустите! Разве мне надо спрашивать? – послышался голос девушки.

– Спрашивать обязательно. Тебе пока нельзя. Сейчас ещё выпьешь настойки, пропотеешь, а завтра, если не будет температуры, помоешься. Заболела, теперь лежи и терпи. Кушать хочешь?