Вот как гневается Бог на тех, что смешивают. «И было слово Господне ко мне, – вопиет Иезекииль, говоря: – Сын человеческий. Се был мне дом Израилев, смешанные все с медью и железом, и с оловом чистым, и со свинцом. Сего ради скажи! Сие говорит Адонай-Господь: понеже вы были все в смешении единое, сего ради се я приму вас, как приемлется серебро, и медь, и железо, и свинец, и олово чистое в средину печи, и дуну на вас в огне гнева моего, и слиянны будете среди него, и жрецы его отверглись закона моего, и осквернили святыни мои, между святым и оскверненным не различали, и между нечистым и чистым не разделяли, и от суббот моих покрывали очи свои, и оскверняли меня посреди себя…» После сего излияния называет князей иерусалимских хищниками, а помазующих пророков – волхвами, о суетной лжи глаголющими. Вот чего Бог требует! А Господь о сем и не мыслил никогда.

Так вот. Раздели же, друг мой, церковь Божию надвое. Не имеешь ли жезла? Оставь же все. Все продай, да купи меч Иезекиилев: «Сие говорит Адонай-Господь: – Скажи! Меч! Меч! Изострись и разъярись, да иссечешь сечения. Изострись, и да будешь в блистании и готов на рассыпание. Секи, уничтожай, отвергни всякое дерево…» Разделить, рассечь и рассудить – все одно. И сего-то суда единственно ищет от тебя Бог. А ищет, желая тебя блаженным сделать. «Ибо живо есть слово Божие и острее всякого меча». Ищи, ступай в двери, мети хорошенько дом. Рой в нем. Перебирай все. Выведывай закоулки. Выщупывай все тайники, испытывай, прислушивайся – сие – то есть премудрейшее и вселюбезнейшее любопытство и сладчайшее. <Сия-то наука глубочайшая и новейшая>, затем, что нигде ей не обучаются. А предревняя потому, что самонужнейшая. Где ты видел, или читал, или слышал о счастливце каком, который бы не внутри себя носил свое сокровище?

Нельзя вне себя сыскать. Истинное счастие внутри нас есть. Непрестанно думай, чтоб узнать себя. И сие-то есть молитва, то есть разожжение мыслей твоих к сему. Сей вопль твой, вопль тайный, сей один входит в уши Господа Саваофа и наподобие благовонного жертвенного дыма, происходящего в блаженной Аравии, восходит и услаждает обоняние Божие. Ведь не до одного только Иеремии так речет Господь: «Возопий ко мне и отвечаю тебе, и возвещу тебе великое и крепкое, которых ты не разумел».

А что ж нам пользы от сего? А вот послушай: «Се я наведу на них страшные язвы и исцеление, и уврачую их, и явлю им, если слушают, и исцелю их, и сотворю им мир и веру…» Сие все говорит Господь о домах Израилевых. А ты разве не дом? Одна ты земля и тьма? И никакой свет не светится в тьме твоей? Один ли только Давид говорит: «Просвещаешь тьму мою»? А ты, кроме тьмы, ничего в твоем доме не проницаешь? Песок один видишь? Одну плоть и кровь? О град бедный! Что ж за мир тебе тут? И что за вера? Разве на песке уверишься с евангельским глупцом, храмину свою на нем основавшим? Спеши, пожалуйста, сыскать в доме твоем то, что обещает Господь у Исайи: «Сокровенное, невидимое отворю тебе». Нашел сие Исайя и сказал: «В сокровищах спасение наше». А ты в твоей ночи разве не можешь сыскать утра? Но вот Аврааму было слово Господне в видении ночью, говоря: «Не бойся, Авраам! Я защищаю тебя. Очень большая мзда будет твоя». Вот мир истинный! Его же мир не может дать. Вот вера! Есть на что положиться безопасно. Сыскал блаженный Авраам во тьме свет, а в песке камень, в тленном живое, в мертвенном нетленное, в сокрушении исцеление язвы. Не сыскал же еще, но только будто во сне несколько начал понимать. Издали несколько начинало трогать мысли его слово Господне, что есть и находится еще другое нечто там же, где тьма. Через низость сей тьмы хочет его перевести Господь и поселить его на другом месте, если Авраам послушает его. Обещает ему вместо старой новую землю в награду. И се-то значит: <«Мзда твоя будет очень большая»>; о коей Исайя: «Се Бог ваш! Се Господь! Господь с крепостию идет, и мышца его с властию. Се мзда его с ним! И дело его пред ним». А чтоб лучше уразуметь, что сие он воздаяние точно разумеет о нерукотворенной храмине, в пепле тут же тленной скинии нашей сокровенной, до которой никто не может добраться, если сердце его, как олово, погрязло в собственном его домостроении, для того немножко выше сказал следующее: «Возопий!» И сказал: «Что возопию?» А вот что: «Всякая плоть – сено, и всякая слава человеческая – как цвет травный, слово же Бога нашего пребывает вовеки». Сыскал Исайя внутри двое: наружность и внутренность. В сене своем слово Божия царства нашел в средине своей. По сей причине вопиет и к нам: «Всякая плоть – сено». Велит бросать сено, а сверх сена искать того, кто в сене зарылся. «Положил во тьму тайну свою». Лежит на сене нашем и в темной тени нашей, в храмине нашей, но никто, кроме царей да пастырей, не кланяется ему. Для чего? Видно, что не видят его. Почему? Потому что не сыскали царя или царства. Что за причина? Не узнали себя. Вот вся тебе тут вина! Они искали, да вне себя, на торжищах и на улицах. А цари издалека пришли во град Давидов и ночью в вертепных тайностях сыскали его. Вон видно, кто сыскал! «И слово плотью было». Вон Давид: «Закон твой посреди чрева моего».