– Ка-а-нн! – позвал толстяк, растягивая слова, словно ему было невмоготу говорить. – Ну что там, Канн? Что там, на Земле?

– Чуточку терпения, дорогой брат. Чувствую просвет в нашем деле, – не меняя серьезного выражения лица и не отворачиваясь от монитора, ответил Канн.

– Я прошу тебя, найди их как можно скорее, – умолял светловолосый бог.

– Брат. Не требуй от меня того, что так редко встречается среди людей. Я пересмотрел сотни влюбленных пар! И почти столько же раз входил в заблуждение. И все оттого…

– Скучно, – перебил толстяк.

– Скучно? – возразил, оборачиваясь, Канн. – Я с тобой полностью не согласен! Уверяю тебя, с людьми не соскучишься. Ты только глянь на них, и развлечение придет само собой. Поверь мне!

И Риму ничего не оставалось, как поверить. Видно, ему и самому надоело его безделье и, чтобы хоть как-то унять скуку, он зашевелился. Выровнявшись, или, точнее сказать, кресло выровняло его в положении «сидя», он устремил свой взгляд куда-то вниз под ноги. И в том месте расступились облака, будто обнажили дно.

Сквозь гущу кустов и деревьев, укрытых зелеными листьями, ступая грязной, рваной обувью по молодой сочной траве, пробирались двое. На вид каждому было лет сорок.

Небритые лица и заношенная одежда говорили о том, что эти люди относятся к любителям частого употребления крепких спиртных напитков. Шли они молча, жадно высматривая что-то впереди себя – словно охотники, выслеживающие дичь. Но от охотников их отличали спешная походка и небрежный шаг, нарушающий тишину хрустом сухих веток и звоном бутылок, доносящимся из сетчатой капроновой торбы, качающейся в руках парня в потертой джинсовой куртке.

– Васек! – позвал хриплым голосом коротко остриженный парень впереди идущего. – Долго еще? Выпить охота.

Но тот, кого назвали Васек, не удостоил спросившего ни ответом, ни каким-либо иным вниманием. Не останавливаясь, он уверенно продолжал путь, озираясь по сторонам, и, пройдя еще около ста метров, выйдя на поляну, отозвался.

– Вот! – сказал он, направляясь к молодому ореху, минуя костровую яму, обставленную двумя большими камнями и поросшую травой. Остановившись возле дерева и смерив взглядом его высоту, парень развернулся к приятелю. – Вот здесь мы и отдохнем. Тифына, свежий воздух. Ух, класота! Люблю плилоду. Сейсяс костел лазведем, калтофечки испесем и выпьем, – шепелявил Васек из-за отсутствия нескольких передних зубов, почесывая взлохмаченную голову.

– А может, сначала выпьем? – улыбнулся приятель, обнажая желтые зубы. – А?

– Эх, Семен. Темный ты феловек, Сема, – чесал затылок шепелявый. – Выпьем, но снафяло костел!

– Ладно, как скажешь, – смирился Семен, кладя сумку возле костровой ямы. – Тогда я пойду сухих веток насобираю.

– Семен! Помоги мне сломать этот олех, а после пойдешь за ветками.

– А зачем орех ломать? – не понял Сема.

– Ну фто ты такой непонятливый? – взмахнул руками Васек. – Для длов, конефно. Ластет под боком. Не нужно бегать собилать.

– Так оно же зеленое. Оно гореть не будет. Зачем его ломать?

– Фто-то ты много воплосов задавать стал, – занервничал тот.

– Хорошо. Тогда предлагаю выпить. Для сил! – не отставал Семен.

– Вот ты нетелпеливый! Сломаем делево, лазведем костел, целый день впеледи! Лазве тебе не нлавится отдохнуть на плилоде? – сказал лохматый, разводя руками.

– Нравится.

– Тогда делай, фто тебе говолят, – разозлился беззубый. – А то водку сам пить буду!

Аргумент убедительный. Даже спорить не захочется. Скинув джинсовую куртку возле торбы, Сема подошел к Васе.

А где-то выше неба, над белоснежным облаком, сверкали молнии и разносился раскат грома.