По дороге он встречал отбившихся от своих частей солдат, которые, узнав, что он работает в штабе, шли следом за ним. Торопливо преодолев семь-восемь ли[15], Гу Му увидел перед собой широкую реку с перекинутым через нее мостом. Он и его спутники побежали по мосту, где встретили японских кавалеристов. Японцы спешились и наставили на них оружие. Для Гу Му главной задачей было не допустить, чтобы печать дивизии попала в руки врага. Решение пришло быстро: он скинул заплечную сумку, снял верхнюю одежду и, оставив при себе только пистолет и пакет документов с официальной печатью, личной печаткой командира дивизии и военными бумагами, бросился в реку. Проплыл он по ледяной реке больше двух ли, прячась под берегами от вражеской разведки, и выбрался из воды только после того, как убедился, что вокруг никого не осталось.

Гу Му направился в Сучжоу, по дороге пытаясь разузнать хоть что-то о штабе дивизии. В Сучжоу он увидел, что улицы города полнились солдатами разбитых войск, все магазины были закрыты, воды и провизии нигде не осталось. Гу Му осознал, что опасно продвигаться на запад, куда направляются и вражеские войска, и повел своих новых спутников из 107-й дивизии через Тайху на юго-запад. Так, окольными путями, они оказались в уезде Фулян провинции Цзянси, по пути подобрав еще около сотни потерянных бойцов, перешли реку Янцзы в округе Цзюцзян и к концу декабря наконец прибыли в Синьян.

Когда Гу Му нашел штаб дивизии, командир был озабочен перспективой ее расформирования: от личного состава ничего не осталось, печать была утеряна. Увидев Гу Му, который не только привез печать, но и привел за собой больше сотни солдат, командир пришел в восторг. Он выразил Гу Му глубокую благодарность, принес свои извинения за неожиданное отступление в Сунцзяне и дал обещание отправить его в Высшее военное училище, а после выпуска назначить на ответственную должность.

Гу Му понимал, что 107-я дивизия вряд ли будет восстановлена. Кроме того, после участия во Втором Шанхайском сражении у него сформировалось определенное видение военных действий, которое ему хотелось изложить в отчете для своей части – 8-й Сухопутной армии. Он нашел подходящий повод и попросил увольнения. Командир дивизии, будучи благодарным человеком, не отказал Гу Му и даже распорядился дать ему с собой восемьдесят серебряных юаней на расходы.

В первый день нового 1938 года Гу Му приехал в Ухань. Незадолго до этого один за другим были сданы Шанхай и Нанкин, и все гостиницы были до отказа забиты толпами бежавших предпринимателей с семьями. На выданные командиром дивизии деньги Гу Му купил студенческую форму, снял дорогой гостиничный номер (свободных дешевых не было) во французской концессии Ханькоу, после чего приступил к написанию отчета для уханьского управления 8-й Сухопутной армии (с. 7).

В отчете он подробно описал все, что узнал за время участия во Втором Шанхайском сражении, особо отметив оснащенную современным вооружением армию противника, с которой пришлось столкнуться китайской армии, истощенной к тому же за время Гражданской войны. Гу Му подчеркнул, что для партийного руководства важно сделать правильные выводы из опыта этих боевых действий.

Его отчет не остался без внимания, и через несколько дней Гу Му получил повестку о вызове в уханьское управление. Его принял Ли Тао. Во время доклада Гу Му в кабинет вошел заместитель председателя Реввоенсовета Чжоу Эньлай. Гу Му встал по стойке смирно и почтительно выполнил воинское приветствие.

«Так ты и есть Гу Му! – произнес Чжоу Эньлай, по-дружески пожимая ему руку. – Товарищ Ли Тао, наверное, уже сказал, что твой отчет оказался очень информативным. Говорят, что ты живешь в гостинице. Думаю, это не слишком удобно. Товарищ Ли Тао подыщет тебе более подходящее жилье. Сейчас выдадим тебе кое-какие книги и документы, а чуть позже обсудим рабочие вопросы».