– Но мы не поспеем вовремя, – возразил ему другой, в военной форме. В разговоре он вел себя более уверенно, и Мартинято сделал вывод, что это политрук. – Нам нужно доставить спецгруз в определенное время, и вы это знаете. – Юрий Юрьевич заметил, что на суровом лице командира не дрогнул ни один мускул.

– Вот именно, доставить, а не потерять, – заявил он и смело взглянул в глаза собеседнику: – Если мы поедем по трассе, нам грозит гибель. Подумайте. Неужели так трудно просчитать ситуацию?

– И все же я настаиваю… – Директор видел, что тот, которого он считал политруком, упрямится больше для проформы, и удивился. Когда над твоей головой летают вражеские самолеты и бьют точно в цель, а ты ничем не можешь им ответить, – какие уж тут могут быть амбиции! На его счастье, здравый смысл политрука взял верх. Было решено отправляться, когда стемнеет, а до этого, придав грузовикам заброшенный вид (пусть немцы думают, что они разбомбили колонну и спаслись единицы), спрятаться в реденьком лесу. Но даже этот лесок предоставлял хоть какое-то, но укрытие.

Чернявый шофер помог директору забросать чемодан сухими листьями возле могучего дуба, дававшего временное убежище.

– На всякий случай, – пояснил Ворон, и Мартинято решил, что водитель прав. Если то, о чем сказал мичман Сергеич, правда, фашисты имели полное представление, куда направляется чемодан, а значит, могли предпринять попытку завладеть им.

Разумеется, для них это сопрягалось с определенными трудностями, ведь, по слухам, нацисты еще не вошли в Керчь, однако, по тем же слухам, десятки диверсионных групп бродили по окрестностям, а значит, их могли атаковать в любую минуту. Эти мысли не улучшали настроения, и Мартинято, опустившись на ковер из сухих влажных листьев, большая половина которых была прошлогодней и уже гнила, в отчаянии прислонился к шершавому, в шишках, стволу дуба.

– Не боись, прорвемся. – Шофер достал из походной сумки болотного цвета банку тушенки и полбуханки черного хлеба. – Подкрепимся, командир? Кстати, как тебя кличут? Несколько дней знакомы, а имен друг друга не ведаем.

– Юрий, – отозвался Мартинято, закрыв глаза.

Есть ему не хотелось, сама мысль о еде вызывала тошноту. От тяжелых дум раскалывалась голова, острая боль отдавала в виски, перед глазами плыли красные круги.

«Опять мигрень, как некстати», – подумал он и поморщился.

Проклятая болезнь, именно болезнь, хотя многие ее таковой не считали, начинаясь внезапно, парализовывала болью, порой вызывая неукротимую рвоту, и жена прикладывала ко лбу примочки с уксусом, которые не помогали.

Юрий Юрьевич никогда не брал больничный, приступы мигрени он не считал болезнью и в таком состоянии шел на работу и пытался что-то делать на автомате.

Водитель ловко вскрыл банку с тушенкой.

– Эх, костерок бы развести, – сокрушенно заметил он, – да где там… Но если ее намазать на хлеб, будет даже очень вкусно. Хочешь?

Мартинято сделал знак рукой, его затошнило еще сильнее, согнуло пополам, и тело сотрясли рвотные спазмы.

Шофер, приученный ко всему, не удивился:

– Эва как тебя разобрало… Не боись. Сказал же – прорвемся. Командир у нас толковый… Такого, как говорят, пуля боится. Ладно, коли есть не хочешь, хотя бы поспи. – Он помог Мартинято опуститься на влажную землю и подложил под голову сумку. – Полежи. Как только прикажут выдвигаться, я тебя разбужу.

Уснуть директору так и не удалось, но он пролежал до темноты, не шевелясь. Стоило пошевелиться – тело снова сотрясали спазмы.

Когда сумерки опустились на землю, командир дал приказ начинать движение, и люди, как муравьи, вылезая из кустов, канав, закопошились возле грузовиков, пригодных для дальнейшей поездки.