Вскоре они снова спустились и остановились в холле.

– И все же мне трудно себе представить, зачем тебе понадобилось жить здесь, Кларисса, – откровенно сказал он ей. – Было бы более естественно, если бы ты захотела купить мой дом в Лондоне, а не этот в Морве.

– Напротив, – произнесла Кларисса Пенмар своим вкрадчивым, хорошо поставленным голосом. – Мне так надоел Лондон! Дорогой Марк, уж ты-то можешь это понять. Ты променял его на это местечко, следовательно, лондонское общество наскучило тебе так же, как и мне теперь. Меня раздражают предрассудки, в соответствии с которыми девушка должна выйти замуж как можно быстрее, и желательно за богача; надоели танцы, ужины, скучные приемы; надоело, что в Лондоне надо останавливаться только у друзей, а в противном случае остается только похоронить себя в этом ужасном мавзолее на гребне скал. Не представляю, почему ты хочешь жить там, дорогой Марк! Ах, мне надоело даже то, что мне все надоело! Теперь, когда папа умер, у меня наконец есть средства, чтобы поступать так, как я захочу, и ехать, куда мне заблагорассудится. Как только я услышала, что миссис Барнуэлл говорит об этом доме, о том, каким приятным и уютным он стал заботами твоей жены, я решила, что могу попробовать здесь пожить. Вполне возможно, что я не останусь здесь надолго, но мне хочется попробовать, мне нравится новизна жизни в доме, в котором когда-то жил рабочий класс! Я сейчас одержима новизной – это, на мой взгляд, единственное лекарство от скуки, а для таких людей, как мы, рабочий класс должен казаться чем-то новым… Дорогой Марк, не смотри на меня так! Я же ничего не имею против того, что ты женился на вдове фермера! Лично я считаю, что представители низших слоев очень даже возбуждают чувственность.

У меня дух зашелся от ярости, а Марк протянул:

– Да, я слышал о твоем пристрастии к конюхам Пенмаррика. До свидания, Кларисса. Если желаешь купить этот дом, уведоми о своем решении моих юристов в Пензансе, и они оформят сделку от моего имени. – И она едва успела попрощаться, как он с грохотом захлопнул входную дверь.

Узнав, что Кларисса решила купить ферму Деверол, я обрадовалась, что Марк так невзлюбил это место. У прихода Морва и прихода Зиллан была общая граница, а ферму Деверол и Пенмаррик разделяло менее шести миль. Кларисса же была из тех, кого очень привлекают чужие мужья, особенно если больше нечем развлечься. А шесть миль не крюк для такой женщины.

Нам пора было уезжать с фермы Деверол, но Марк опасался, что переезд меня утомит, потому что у меня к тому времени был уже поздний срок, и хотел оставаться в Морве до тех пор, пока не родится ребенок. Но меня терзал необъяснимый страх – я боялась рожать ребенка в том самом доме, где умер Стефен, и, хотя Пенмаррик в то время был самым неприглядным особняком, какой только можно себе представить, мне страстно хотелось переехать туда как можно скорее. Марк посоветовался с доктором Солтером, и они решили пойти мне навстречу.

Ясным майским днем в Пенмаррике, в большой башенной комнате с видом на море, родился мой второй сын.

На этот раз роды были легкими, а мое выздоровление быстрым. Я решила, что в конце концов была права и рождение ребенка было очень простым делом. Малыш рос быстро; вскоре стало ясно, что он будет таким же очаровательным, как и Стефен. Мне хотелось назвать его в честь отца, но Марк сказал, что впоследствии это приведет к путанице, и мы окрестили сына Маркусом. Волосы мальчика, хоть и реденькие, были очень темными, и я решила, что со временем они превратятся в густые темные волосы Пенмаров, но у него были мои голубые глаза и светлая кожа, поэтому казалось, что он будет похож на нас обоих. Вскоре я поняла, что он отличается от Стефена: чаще плачет, чаще смеется, требует больше внимания, хотя развивается и медленнее.