Если бы могла, я расхохоталась бы в голос, а потом, наверное, разрыдалась бы, напугав такой нестандартной реакцией местных жителей. Я – попаданка. В другой мир. Звучало абсурдно. И все же при мысли о «попаданстве» по телу пробегали мурашки. Не сказать, чтобы я так уж сильно дорожила жизнью на Земле, но там я хотя бы понимала, что к чему. Здесь же, похоже, первое время придется жить, как на минном поле.

Между тем к телу возвращалась чувствительность. Я уже могла двигать руками и ногами. Правда, встать еще не пыталась – туловище не желало повиноваться своей новой хозяйке. «А вот интересно, – появилась в голове мысль, – где старая хозяйка? Куда ее закинуло? Не на Землю ли?» Я представила мысленно аристократку, вынужденную жить в моем не особо приглядном теле и подавила злорадный смешок. Ну, в самом деле, не одной же мне страдать!

Через несколько минут я, наконец, смогла сесть и оглядеться. Первое впечатление – кладовка, заполненная ненужной мебелью. Не хламом, нет, вещи на хлам не походили, слишком новыми и дорогими они выглядели. Но создавалось впечатление, будто хозяйка внезапно решила поменять интерьер, и слуги сгрудили все, что было приказано, в одном месте. Многочисленные стулья, кресла, пуфик, три стола, уйма картин на окнах и полочек – на стенах, разнообразные фигурки и статуэтки на всевозможных поверхностях. И кровать – та самая, на которой я лежала. Большая, широкая, со столбиками по краям и мягким матрасом, она занимала чуть ли не треть комнаты. Вся эта красота резала глаз обилием цветов и оттенков. Какой сумасшедший художник поработал здесь со своими красками, я не знала. Оранжевые стулья соседствовали с ядовито-зелеными столами, светло-розовые пуфики – с красными, голубыми, нежно-салатовыми полочками. Столбики у кровати тоже были выкрашены в разные, очень яркие цвета. Устав рассматривать мебель, я зажмурилась.

Надо было попытаться встать и хотя бы несколько шагов сделать по комнате. А еще – узнать, из-за чего у меня такое странное состояние. О дальнейшем я старалась не думать, по крайней мере, не обо всем сразу. Иначе мозг мог отказаться работать. Другой мир, другие люди, я, одетая в нечто среднее между платьем и ночнушкой…

В дверь постучали, затем в коридоре раздались шаги, мужские голоса о чем-то спорили на повышенных тонах, после этого на несколько секунд все стихло, и в дверь снова постучали.

– Войдите, – нехотя откликнулась я.

В комнате появились двое. Один – уже знакомый мне военный, обращавшийся ко мне по имени. Другой – довольно симпатичный мужчина средних лет, на первый взгляд – лет тридцати-тридцати пяти, одетый в хлопковые штаны и рубаху серого цвета. Чуть продолговатое лицо, не такое «породистое», как у первого, но тоже подчеркивавшее длинную вереницу предков, каштановые волосы, высокий лоб, ярко-синие большие глаза, густые ресницы, прямой нос, узкие, поджатые губы. Незнакомца, наверное, можно было бы назвать красавцем, если бы не жесткое выражение, портившее лицо.

– Я – замковый врач, – категорично заявил он приятным баритоном вместо приветствия, – и я обязан осмотреть вас, ронара.

– Селенира! – то ли предупреждающе, то ли умоляюще произнес первый мужчина.

Я почувствовала себя участницей дешевого фарса или спектакля, в котором может принять участие любой зрителей. Вроде и роли распределены, и актеры точно знают, кого играют, а вот слова не всем участникам раздали.

– Осматривайте, – устав от неопределенности, предложила я врачу, не пытаясь сделать ни малейшего движения, – мое тело все еще плохо слушается меня, поэтому предлагаю вам самому снять с меня одежду.