Это и была «берлога» – чердак с крошечным слуховым окошком. Слабый свет пасмурного дня едва пробивался сквозь пыльные стёкла. У дальней стены громоздились ящики. Между балками кровли висели гамаки и верёвочные лестницы, ниже раскачивались корзины. Напротив окна переливались связки блестящих кристаллов, зеркалец и жестянок, перебрасывались солнечными зайчиками, загоняя их даже в самые тёмные углы.

– Красиво, да? – кивнул на блестящие гирлянды Вик. – Пузырь сделал, он у нас мастер на такие штуки. Даже на базаре их продаёт. Эй, чего притихли, слазьте!

По верёвкам скатились двое чумазых мальчишек: один – худой и смуглый, на вид лет семи, другой – круглолицый, чуть младше Ланека. Наверно, тот самый Пузырь.

– А это дружок мой Пакля, сбежать мне помог. Пока у нас спрячется.

Младший недовольно скривился:

– Ещё и его кормить? У нас самих шаром покати!

– Не пыхти, Воробей. Вот, добыл по пути.

Вик выложил на ящик две солёные рыбины и, к немалому удивлению Ланека, три яблока. Когда только Рыжий ухитрился их стянуть?

– Маловато, – проворчал младший.

– У меня тоже есть.

Ланек вытащил из-за пазухи и положил на ящик большой кусок лепёшки с сыром, оставшийся у него со вчерашнего вечера.

Расправившись с едой, все по очереди напились воды из кувшина и уселись в кружок.

– Смотри, как я могу, – обратился младший мальчик к Ланеку.

Он сложил руки перед лицом лодочкой, дунул в них и вдруг поднялся над лежанкой и перекувырнулся в воздухе. Потом раскинул руки, растянул рот в щербатой улыбке и рухнул назад на лежанку. Все подпрыгнули и раскатились в стороны с хохотом. Наверху зазвенели, вторя им, блестящие стекляшки. Вик выбрался из складок пыльного полога, сел, глядя на Ланека.

– Твой черёд. Показывай, что умеешь.

Теперь все трое выжидательно смотрели на новичка.

«Что я умею? Чинить разное? Не пойдёт. Они ведь думают, будто я тоже местный, а здесь в почёте колдуны. Узнают, что я заозёрский, могут и прогнать. И про оберег говорить нельзя…»

– Да я просто на конюшне работал… – пробормотал он. Но, увидев разочарование в глазах новых знакомых, не выдержал: – Хочу механиком стать…

И замер, испугавшись, что выдал свою тайну. Но Пузырь неожиданно расплылся в улыбке:

– О, здорово! А можешь одну штуку починить? Мелкий, тащи ящик.

Воробей вскочил, порылся среди хлама и приволок старую сломанную шарманку.

– Погляжу. – Ланек повертел ящик в руках. – Нужно открыть. Вик, дай какую-нибудь железку.

Ему протянули сразу шило, гвоздь и кривой ржавый штырь. Стоило немного поковыряться в защёлке, и крышка подалась. Поломка оказалась несложной: валу не давал вращаться согнутый рычаг молоточка. Ланек разогнул его, поставил на место пружинку, крутанул ручку – и из коробки полилась красивая печальная мелодия.

– Ух ты! – подпрыгнул на кровати Воробей.

Вдруг край покрывала зашевелился. Из-под него показалась меховая рожица с кулак величиной, с круглым чёрным носом и большими кошачьими глазами.

Ланек уставился на уродца и перестал играть.

– Красиво, – проскрипел карлик. – Ещё дай!

– Он музыки просит! – догадался Пузырь.

Под нежный перезвон шарманки мохнатый выбрался наверх и улёгся, сложив ручки с острыми когтями под голову и прикрыв жёлтые глаза с вертикальным зрачком. Он весь был покрыт шерстью и напоминал большого кота, но с круглым, как репа, тельцем в бурой жилетке и без хвоста.

– Красиво, – снова промяукал он, тронув пальцами колено гостя. – Друг.

– Кто это? – прошептал Ланек.

– Мохмик, наш чердачник. Не бойся, он добрый. Я думал, он теперь долго не покажется, не любит чужих. Но ты ему приглянулся, похоже… из-за шарманки. Он и до нас тут жил – прятался, когда домовиков стали отлавливать. Почти всех вывели.