Отражаясь в росе на листьях багульника, вставало над утренним розовым горизонтом красное солнце.

Перед уходом на работу Сергей глянул в зеркало на стене в прихожей, как он выглядит в отглаженной с вечера форме помощника лесничего, поправил звёздочку в петлице. «Скоро их тут будет три!» – и прикинул, где прикрепит очередную. Причесав волосы, надел фуражку с золотистым гербом лесной охраны, остался доволен собой. Глянул во двор Ломакиных, не появилась ли на крыльце Лена. Подождал немного, чтобы вместе идти по дороге в лесхоз.

– Привет! – обрадовался он.

– Привет! – Лена отметила, что он успел загореть на свежем воздухе, выезжая на пожары и лесные деляны, а тёмные глаза и чёрные вразлёт брови делали привлекательным обветренное лицо.

– Папка попросил напомнить тебе, чтобы ты выписал лесной билет пасеку вывезти на ключ Болотный.

– Куда торопиться? Успеем выписать. Всё в наших руках! Ещё полтора месяца впереди до лета.

– Так спокойнее, а то придёт кто-нибудь из общества пчеловодов и потребует. Место-то свободное пока.

– Вчера вечером мне Фёдор Басаргин тоже напоминал про ключ Болотный. Вчетвером, выходит, стоять будем. Фёдор, его дядька Николай Тихонович, твой отец Пётр Иванович и я. Один улей у Фёдора купил и ещё девять у какого-то дедка, занемог он. Деньги ему отдал, улья во дворе у него до мая месяца постоят, а он пока учит меня, как за ними ухаживать, улья почистить, пересадить, какие рамки перетопить на воск, какие оставить, – опытом делится, мне с ним интересно. Теперь у меня весь свой инструмент есть: и пчеловодный, и плотницкий, фляги, маски, дымарь, стамески. Даже палатка досталась. Надеюсь, что я тоже мёда летом накачаю.

– Быстро ты обжился!

– Осенью на орехах заработал.

– Для начала неплохо. У нас больше двадцати уликов пчеловоды не держат.

– Отчего так?

– Мёд качать с липы не успевают, а улья с рамками, полными мёда, перевозить не получается – они тяжеленные, плечики ломаются, рамки портятся, и мёд вытекает из улья.

– Болотный ключ и пчёлы как-то не сочетаются в моём понимании. Что там Пётр Иванович присмотрел?

– Нет там никакого болота. Там земля глинистая, летом лесовозам не проехать, вот и прозвали так, а на склонах обычная тайга. Там заготовки шли, волока малиной заросли. Вначале цветут клёны, затем черёмуха медвежья, актинидия, затем малина. Вкусный весенний мёд получается, его перед липой откачивают, я приезжаю папке помогать. Там и директор недалеко стоит. Весь июнь на том месте стоят, а к первому июля переезжаем на Карпаты.

– Вот это новость!.. Карпаты на Западной Украине, насколько я помню!

– А у нас свои имеются, – Лена засмеялась, и её девичий голосок приятно взволновал что-то в душе, – так называют горы и между Чугуевкой и Арсеньевом. Украинцев здесь много, вот и дали горам такое название, оно и прижилось.

– Выходит, что я проезжал там осенью. Дорога, действительно, красивая, извилистая. Лианы винограда по кедрам до макушек забираются. И с перевалов перспектива открывается грандиозная: горы, распадки, хребты, долины. Красиво!

– И три опасных крутых поворота – серпантины, их называют «тёщиными языками».

– Заметил. Дорога на поворотах в обратную сторону загибается.

– А климат там для липы подходящий, четыре недели мёд берут, затем пасеки везут на побережье.

Не заметив, как пролетело время, молодые люди дошли до лесхоза.

На веранде, на доске объявлений, висел график дежурства на весенний пожароопасный период. Сергей нашёл свою фамилию. На тушение ему предстояло выезжать сегодня, если такое случится. Рядом висел приказ директора: в самых решительных тонах шофёру Иванову А. Н. из Кенцухинского лесничества за холостой прогон машины объявлялся выговор с вычетом из зарплаты стоимости горючего и амортизации машины, согласно существующим тарифам. Рядом приказ о премировании инженерно-технических работников и бухгалтерии в размере тридцати процентов от оклада за выполнение плана цехом ширпотреба. Здесь была и его фамилия, и Ломакиной.