Только зачем Ильдар докладывал о моих передвижения Емзари?

– Я решила воспользоваться вашим советом, – ответила я сухо, стараясь скрыть свои эмоции. Они, почему-то, сильно удивляли окружающих. Люди видимо привыкли видеть меня... никакой.

– Таких советов я тебе не давал, – нахмурился Емзари.

– Как же, вы же сами сказали, что не можете мне помочь что-то узнать про мальчика. Что вы теоретик, а есть ещё и практики. Вот я и попыталась, – произнесла я и мне не нравилось это говорить, как будто я оправдывалась. А мне это незачем, ничего плохого я не сделала. – Или вы считаете, что я должна спокойно сидеть на месте, когда мне сообщили, что мой любимый муж мне изменял и от этой связи у него есть ребёнок?

– Василиса, – произнес он моё имя так, словно дальше собирался отчитывать, – к сожалению ты ничем и никак не исправишь...

– Я не верю в это, Емзари Кахович, – перебила я его. – И я имею на это право. Так же как я имею право получить доказательства обратного. Пусть они покажут. Пусть докажут. И я успокоюсь.

– А они имеют право ничего тебе показывать, – качнул адвокат головой. – Хочешь суд – будет суд. Они на это, как я понял, готовы.

– Суд будет в любом случае, – кивнула я.

Емзари Кахович прикрыл глаза и начал спокойно:

– Я понимаю, что ты не хочешь делиться с посторонними тебе людьми имуществом...

– Дело не в этом! – снова перебила я, повысив голос. Люди, сидящие за соседним столом на нас даже обернулись и дальше я продолжила тише: – Я просто хочу убедиться. И все.

Ничего ответить мне на это Емзари не успел, к нашему столу подошёл официант и поставил передо мной чашку кофе и тарелку с шаурмой.

При виде румяного рулета из сырного лаваша, мой желудок издал сигнал и я буквально впилась зубами в хрустящую корочку, добираясь до сочной начинки. Вкусно. Очень.

Адвокат терпеливо ждал, пока я поем и сам вернулся к еде. Но когда наши тарелки опустели, он поинтересовался:

– И ты думаешь детектив тебе поможет узнать?

– Это их работа, как я понимаю, докапываться до истины за деньги.

– Ты знаешь, что иногда они, мягко говоря, делают это не совсем законно...

– Важен результат.

Емзари нахмурил густые брови:

– Василиса, послушай меня, пожалуйста, – он посмотрел в мои глаза, пристально и внимательно, – не нужно это. Нет смысла. Если анализ ДНК подлинный, в чем я практически не сомневаюсь, судя по той их уверенности, что я видел, то... ты просто зря потратишь деньги и тебе будет больнее.

– Нет, больнее мне уже не будет. А вот легче – да.

Адвокат снова нахмурился. А я испытывала злость. Жгучую. Она поднималась к горлу... или это халапенью?

– Ладно, – опять вздохнул Емзари, качнул головой, – я понял, тебя не переубедить. Хорошо. Скажи мне – детектив согласился?

– Этот нет, – честно ответила я. – Но я обязательно найду другого. Если потребуется, то и третьего, четвёртого... и я узнаю правду, черт её дери!

Последнюю фразу я снова произнесла слишком громко, и снова люди за соседним столом на нас обернулись. В ответ я одарила их гневом взглядом. А затем им же вернулась к Емзари.

– Василиса...

– Не надо, – покачала я головой, – вы сами только что заметили, что меня не переубедить. Пусть это будет мой бзик. И считайте меня кем хотите: жадной, помешанной, чокнутой, бзбалмашной. Мне все равно. А вы – мой адвокат и должны в любом случае принять мою точку зрения.

– Это так, я приму любую. Просто хочу тебя предостеречь...

– Спасибо, я большая девочка, голова у меня есть, я ей не только ем, но и думаю.

– Я переживаю за тебя, – заявил Емзари, – ты... слишком перевозбуждена. Настроение у тебя нестабильное. Ещё бы, столько всего выпало на тебя...