– Об этом лучше спросить отца Климента, – сказал Олег. – Бедняга! Признаться, мне его искренне жаль. Из-за этой истории с гусями над ним втайне посмеиваются все жители Куличков. Вот уж настоящее испытание его христианской любви к ближнему своему.

– Это еще почему? – искренне удивилась Ирина.

– Да потому что хозяйка этих гусей – бабка Матрена, родная сестра отца Климента, – ответил Олег. – И все местные жители знают, что уже много лет они враждуют. Бабка Матрена – ярая атеистка, в недалеком прошлом она возглавляла поселковую ячейку коммунистической партии, и потому не может простить своему младшему брату его религиозности. А он осуждает ее атеизм. Что называется, нашла коса на камень. А гуси словно прознали про эту вражду и всячески досаждают отцу Клименту. С недавнего времени они оккупировали церковную паперть, будто желая угодить своей хозяйке.

– А я слышала, что гуси спасли Рим, – блеснула эрудицией Ирина. – Не помню, правда, при каких обстоятельствах.

– Это случилось в четвертом веке до нашей эры, когда галлы, как называли в то время дикие кельтские племена, воевали с римлянами, – по глубоко укоренившейся в нем привычке школьного учителя истории все пояснять, заметил Олег. – Под покровом ночи галлы напали на спящих римлян, рассчитывая перебить их. Но тех разбудили гуси, начавшие громко гоготать. Римские солдаты проснулись и смогли дать отпор варварам. – Он подумал и добавил, словно это было важно: – Если быть точным, то это случилось в триста девяностом году до Рождества Христова.

Марина, знавшая слабость мужа и охотно прощавшая ее, улыбнулась ему и сказала:

– Но отец Климент считает, что храм в Куличках требуется спасать от гусей.

– Думаю, что отец Климент давно бы уже открутил им головы, если бы не опасался, что его сестра не переживет гибели своих питомцев, – произнес Олег. – Такая вот история.

– Но особую пикантность ей придают слухи, что бабка Матрена сама приучила гусей каждый день приходить на церковную паперть, чтобы позлить отца Климента, – сказала Марина, смеясь одними глазами. – Однако лично я уверена, что это наговор. Матрена Степановна на такое не способна. Кому, как не мне, знать это. До замужества я много лет снимала у нее комнату. Это очень добрая и славная женщина, которая ни при каких обстоятельствах не будет прятать камень за пазухой или мстить исподтишка.

– Мощная старуха, – одобрительно кивнул Олег. – Мне она напоминает престарелого богатыря, который сменил кольчугу на домашнюю одежду, а меч – на орало. Но при этом с ностальгией вспоминает о своих былых подвигах, а при случае может даже совершить новые. Ведь кольчугу и меч она наверняка не выбросила, а хранит в кладовке.

– Как тебе не стыдно, милый, – мягко укорила мужа Марина. – Ведь ты же знаешь, что я люблю Матрену Степановну.

– И я тоже, как и все, что любишь ты, – заверил жену Олег, примиряюще целуя ее. – И, кстати, раз уж мы заговорили о бабке Матрене. Мне кажется, что она с удовольствием сдаст вам комнату, Ирина Владимировна, если вы решите задержаться в Куличках. Ту самую, где в девичестве жила моя любимая женушка.

– Прекрасная мысль, – радостно воскликнула Марина. – И как она мне самой не пришла в голову? После моего ухода Матрена Степановна, мне кажется, затосковала, живя одна в своем доме.

Но Ирину это предложение не обрадовало. Она рассчитывала на то, что ей предложат пожить в Усадьбе волхва, по крайней мере, первое время. Здесь ей было бы, несомненно, намного комфортнее, чем в простом деревенском доме. Ирина не сумела скрыть своего огорчения. И это заметила Марина. Ей стало неловко за свои слова, которые при желании можно было истолковать по-разному, и она поспешила успокоить гостью.