Иосиф Виссарионович давно уж считал себя атеистом, но всё же ссориться с дьяволом не собирался, а от Сына Ведьмы так и несло запахом серы. Особенно напрягала вождя неуёмная жажда добренького батюшки Ронина к захвату всё новых грешников. Тёмный владыка стремился отовсюду тащить в Парагвай неприкаянные души. Ну что ж, если такова плата за помощь в войне с тоже безбожной Германией, то следует кинуть на жертвенный алтарь две сотни тысяч страдальцев из сибирских лагерей. Просьбу Сына Ведьмы отдать ему странного итальянца Роберто Бартини тоже нельзя игнорировать – иначе ведь всё равно конструктора выкрадет, да ещё и обиду затаит. Вон три года назад со зла пятьдесят тысяч заключённых из Сибири увёл. Война грядёт страшная, и парагвайских телеколдунов лучше иметь в союзниках, а особенно верховного индейского шамана. Уж больно хитёр и опасен сын чертовки.

Страна начала пробуждаться от мирного сна, а до войны оставалось уже меньше шести дней.

На шестой день путешествия Матвей прочно застрял на железнодорожном вокзале в Омске. Пассажирский состав поставили на запасной путь, а к паровозу прицепили воинский эшелон из Забайкальского военного округа и отправили в сторону запада. Пассажирские вагоны на время превратились в гостиницу на колёсах. Сколь продолжительной будет задержка, людям никто не говорил, лишь советовали набраться терпения, а пока погулять по городу, ибо на ближайшие дни все паровозы задействованы под транспортировку срочных военных грузов. При этом граждане искренне недоумевали, почему эшелоны сплошным потоком следуют в западном направлении, ведь судя по куцым заметкам в газетах, неспокойно было наоборот на юго-восточной границе. По слухам, туда со стороны Китая, через монгольские степи, шла несметная орда белоказаков барона Унгерна.

Лишь Матвей понимал, что эта задержка очень надолго и следует искать более скорый путь на Западный фронт. В кармане его шикарного костюма лежал парагвайский паспорт и собственноручно выписанное командировочное удостоверение представителя торгпредства, которые уже никак не могли ускорить его продвижение вперёд. А через несколько дней должна начаться война, и тогда эти бумаги для иностранца превратятся в гири на ногах. Мечтать пристроиться с такими документами в воинский эшелон или получить спецпропуск для передвижения в сторону западной границы было глупо даже для столь наивного молодца.

Первоначальный дерзкий план юноши – успеть самостоятельно добраться до западной границы СССР и там вступить в ряды Красной армии – провалился ещё на первом этапе. Уж больно огромна страна и слишком долог путь до её края. Хорошо хоть, что скоренько проехав на лошади Монголию, успел ещё и по железке преодолеть часть пути по Восточной Сибири. Но теперь передвижение по железной дороге застопорилось и следовало попытаться проникнуть в РККА на том месте, где остановила судьба – дальше легче не станет. Конечно, с началом войны могло появиться какое-то послабление для набора интернационалистов в Красную армию. Но для горячего казака каждый день дорог, а ждать соответствующего указа из центра явно пришлось бы не одну неделю. Поэтому Матвей решил немедля идти на штурм местного военкомата.

Когда жарким июньским днём Матвей подошёл к старинному кирпичному зданию с краснозвёздной вывеской, у его стен крутились гогочущие стайки молодых призывников, проходящих медицинскую комиссию. Дежурный боец у входа спросил цель визита, удивился ответу, но добросовестно направил странного посетителя на второй этаж, в комнату приёма и регистрации заявлений. Время уже перевалило за полдень и очереди из добровольцев в коридоре не было, хотя таковой, очевидно, и до того не наблюдалось. Это Матвею стало ясно, когда он, войдя в маленькую комнату с распахнутым окном на улицу, увидел реакцию военного клерка на появление столь редкого экземпляра. Война ещё не началась, и молодёжь пока особо не проявляла бурного патриотизма – юноши являлись на призывной пункт строго по повестке.