Мне пришлось резко отскочить в сторону, так как гигант пришел в ярость и стал махать своими огромными кулачищами.

— Меня будить!!! Прибью!!!

Я дождался, когда гигант закончит упражнение «мельница» и посмотрит на меня своими красными от трехдневного запоя глазами. Как только его взгляд сфокусировался на мне, я наполнил вином первый попавшийся под руку кубок и протянул ему.

Рыжебородый дрожащими руками принял кубок и одним махом опорожнил его. Вытерев рот рукавом, он удовлетворенно рыгнул и на минуту прикрыл глаза. Я молча стоял рядом, ожидая, пока вино подействует и настроение алкоголика улучшится. Гигант обвел зал мутным взглядом и, обнаружив на столе большой кувшин, удовлетворенно крякнул. Развязав шнурок на своих штанах, он извлек внушительный инструмент и принялся наполнять кувшин прямо посреди зала. Закончив это, несомненно, приятное занятие, он расплылся в блаженной улыбке и сразу же пнул ногой кучу грязного тряпья на полу. К моему удивлению, куча зашевелилась, оказавшись тощим горбатым карликом.

— Шут, выпей вина, — прорычал Ури и протянул карлику только что наполненный кувшин.

Карлик дрожащими руками взял кувшин и приложился к нему в долгом глотке, но через несколько секунд закашлялся и принялся плеваться.

— Гы-гы-гы! Тебе что, мое вино не по нраву? Пшел вон отсюда! — Папаша пнул карлика, отчего тот расплескал половину содержимого кувшина на себя, а вторую половину на лежащего рядом дружинника.

Карлик молча направился к выходу, а я, опасаясь следующей шутки, сделал пару шагов назад.

— Очнулся, паршивец! А я уж думал, не очухаешься! Это мне камень по башке нипочем, а ты весь в мамашу, худосочный. Ей вон один раз в ухо попал, так она и окочурилась. И что я в ней тогда нашел? Воровать пришлось у соседа, насилу ноги унес. И через пару лет она дуба дала! А ты хлюпиком вышел, пришлось вон колдуна заставлять душу твою вертать!

Я молчал, и тут заговорил колдун.

— Слабый он еще и говорить пока не может. Нужно ему недельку отдохнуть и есть побольше. Тогда точно поправится.

— Жрать побольше? — сдвинул брови барон и неожиданно заорал: — Тук! Где ты, жирный ублюдок?

— Чего изволите? — тут же выглянул из кухни повар.

— А ну-ка, накорми его от пуза и с собой еды сложи. Жрать ему побольше надо, чтобы выздороветь. — Барон обернулся ко мне. — Если через неделю не очухаешься, я тебя сам прибью! Все, валите отсюда, а ты пожрать принеси и еще вина.

— Ваша светлость, — колдун склонился в поклоне, — прикажите стражникам пропустить меня. Мне в Белый Порт успеть нужно до праздника летнего солнцестояния.

— Еще чего, выздоровеет — отпущу, не поправится — повешу. А пока сгинь.

Настроение барона стремительно ухудшалось, поэтому я не решился остаться в обеденном зале. На кухне меня ждал праздник желудка, но, вспомнив, что мое тело провалялось без сознания три дня, я не стал много есть, ограничившись жидкой похлебкой. Повар лишь равнодушно пожал плечами, мол, дело твое, я тебе предлагал, а вот колдун заупрямился.

— Нужно есть больше!

Я вяло махнул рукой, отказываясь переедать. При слугах я тоже предпочитал молчать, чтобы не сболтнуть лишнего и не вызвать подозрений.

— Собери ему еды с собой, — велел он повару и, наткнувшись на презрительный взгляд, добавил: — Ты что, забыл приказ барона?

Повар не стал упираться, достал из-под стола небольшую котомку и, нагрузив ее хлебом, сыром и мясом, протянул мне. Я взял со стола пустую флягу и, наполнив ее водой, закинул в котомку.

— И меня накорми, — потребовал колдун.

— А про это барон ничего не говорил. — Повар растянул губы в мстительной ухмылке. — Вали отсюда, придешь со всеми на завтрак.