Не помню, когда провалилась в сон, но утром открыла глаза и поняла, как сильно болит голова, будто я вовсе и не спала этой ночью. Потянулась рукой вправо, нащупала на тумбочке свои очки, надела их и всё вокруг перестало расплываться. Подскочила на ноги и подошла к кроватке. А малыш проснулся и, судя по всему, уже давно. Просто он у меня тихий. Описается, потеряет соску и даже плакать не будет. Мужчина растёт.

С умилением посмотрела на сынишку, протянула к нему руки, и он заулыбался своим пухлыми губками.

– Мамино счастье проснулось. Мамин воробушек, – ласково приговаривала, целуя Тимофейку всего, с ног до головы.

Устроила карапуза у себя на бедре, придерживая одной рукой, а второй стала рыскать на полках в шкафу: маечка, шортики, носочки. Всё чистое, выглаженное и аккуратно сложенное. Вместе с сыном двинулась в ванную комнату. Умылись, поигрались с водой из-под крана, вытерлись сухим полотенцем и продолжили свой утренний марафон. Бабушка застала нас на кухне: я варила в кастрюльке кашу, а Тимофей сидел на мягком коврике на полу и с удовольствием барабанил деревянной ложкой по кастрюлям.

– Батюшки мои, какая музыка, какой солист у нас “Первого канала”.

– Доброе утро, бабушка, – бросила через плечо. – Завтракать будешь?

– Да можно, внучка.

– Подождёшь полчасика? Я сейчас кашу сварю, Тимофейку покормлю и в магазин смотаюсь за хлебом.

В скором времени сварилась каша, я остудила её и накормила сынишку. Попросила бабушку за ним посмотреть, а сама юркнула в спальню. В спешке напялила привычные джинсы и простую майку, волосы собрала в высокий хвост на затылке. В зеркало даже не посмотрела, зная, как сейчас выгляжу. Серая. Скучная. Совсем неприметная.

Быстрым шагом добралась до магазина. Схватила с полки хлеб и вдруг на месте застыла, услышав знакомый мужской голос. Денис стоял в соседнем ряду и говорил по телефону, а я выглянула в проём между витринами и затаилась, прислушиваясь к бахающему в груди сердцу.

– Что ты хочешь от меня, Света? – пауза. – Да. Я сменил замок. Вещи забрать? Так я не в городе. Понятия не имею. В отпуск уехал…

Он сказал что-то ещё, но я уже его не слушала. Включила повышенную скорость и бегом на кассу! Пульс тарабанил в висках, а сердце скакало настоящим галопом. Только бы не встретиться с ним, только не сейчас, пожалуйста…

– Гена, отмена! – недовольно пробурчала женщина на кассе, и я вздохнула. А затем, когда до меня дошла очередь, в чековом принтере закончилась бумага и кассир стала её менять.

Чёрт…

Сегодня точно не мой день, но сбегать без хлеба, молока и десятка яиц? Нет, нельзя. Бабушка ждёт дома, и я обещала, что метнусь в магазин кабанчиком. Так что остаётся только молиться Богу, чтобы пронесло, и мы с Денисом не столкнулись лицом к лицу.

Но мы столкнулись, увы. Прямо на выходе. Он открыл для меня стеклянную дверь, я на автомате кивнула, подняла взгляд и обомлела.

– Привет, – коротко поприветствовал он.

– Привет, – сухо ответила я.

– Давай помогу пакет донести.

– Не стоит. Он не тяжёлый.

Гордо вздёрнула подбородок и двинулась вперёд. А ноги тряслись, сердце стучало быстро. И если он сейчас меня догонит, то всё поймёт по одному только взгляду. Или же не поймёт? Не узнает про Тимофейку. Интересно, Машка не сказала, что у меня есть сын или они обо мне не говорят? Да, точно. Что обо мне говорить? Я Женька Вострикова, подруга его красавицы-сестры, её серая тень, Катя Пушкарёва в новой интерпретации.

Он зачем-то меня догнал и практически вырвал из рук пакет с продуктами.

– Жень, я всю ночь не спал. Думал о тех словах, что ты мне вчера сказала. Я виноват перед тобой и прошу за это у тебя прощения. Если я могу чем-то тебе помочь, то только скажи. Если хочешь, я могу устроить тебя на юрфак. У меня в юракадемии есть знакомый проректор. У тебя же золотая медаль в школе была, да?