Вроде Ника все правильно говорит, но ощущение, будто она о чем-то важном умалчивает, меньше не становится.

— Даша... Я не хочу ссориться. Ты мне очень дорога…

Сажусь на кровать и опускаю голову на ладони, чувствуя полное опустошение.

— Ники, мне очень плохо. Я морально истощена. Предстоит начинать все сначала. Искать работу, стараться забыть произошедшее здесь. Как-то перестроиться, ведь я была убеждена, что Зен предал меня, а в действительности он пытался помочь. Встретиться бы с ним, задать вопросы... Но если он не счел нужным объясниться, значит, не хочет меня видеть. И от этого так больно… Иногда я представляю, что Зен — отец Эмиля. По крайней мере, хочется так думать. Ты видела, какие умные глазки у моего сына? Даже Ванесса обратила на это внимание... Я спросила у Леона, подделывал ли он результат теста. Он ответил, что был бы рад, если бы Эмиль имел отношение к их семье. Хотя после всего, что я услышала, возможно, даже к лучшему, что это не так. Раз в жизни Дамианиса столько проблем, от него надо держаться на безопасном расстоянии...

— А я про что! Не нужно Зену ничего знать!

Поднимаю голову и смотрю на Нику. От того, какая она взвинченная и бледная, бросает в пот.

— Что ты имеешь в виду?

— Альберт наводил справки про Леона, брат Зена связан с нехорошими людьми. Значит, и Зен тоже! Эта семья проворачивает темные делишки. Лучше не иметь с ними никакого родства!

— Знать о чем? — Слезы чертят дорожки на моем лице. — Про какое родство ты говоришь?

Боже, и как я раньше не замечала, что Ника слишком волнуется за мою жизнь... Настолько сильно, что позволила себе в нее вмешаться?..

Материнское сердце редко обманывает, а оно не раз подсказывало, что я знаю, кто отец Эмиля! Но все факты говорили об обратном.

— Ты настояла на полном обследовании моего сына. По словам врача, ты спрашивала тогда про сердце Эмиля, но я не придала этому значения. А сейчас ты так рьяно не желаешь моей встречи с Зеном… Знаешь что-то, чего не знаю я?

Ника отрицательно качает головой.

— Когда людям нечего скрывать, они так не переживают! — повышаю голос.

— Поверь, если ты уедешь, Дамианисы оставят тебя в покое. И ты меня еще не раз поблагодаришь. Перестань искать с ними встреч. Прошу.

Меня колотит. Всю. С такой силой, будто я опять на родильном кресле. И боль почти такая же.

— Если Леон не подделывал результат теста ДНК, то какова вероятность, что это могла сделать ты? Или Альберт?

Повисает пауза. Долгая. Мучительная. А потом Ника начинает рыдать.

— Это я сделала. Я! Не могу больше молчать и носить это в себе. Я правильно поступила. Иначе бы нашего Эмиля забрали! Ты разве не видишь, что греки идут по головам? Егора посадили, с тобой опять не считаются. Хоть кто-то хоть что-нибудь с тобой обсудил? Что в этот раз, что в прошлый тебя тупо кинули! К тому же это сын! Наследник! И абсолютно здоровый мальчик. Сейчас у Зена Ванесса, ты ему не нужна. Хочешь, чтобы Эмиля другая воспитывала? Да мы бы за границу выехать не смогли, узнай Дамианисы, что ты беременна от Зена. Это страшные люди, и я ни минуту не раскаиваюсь в том, что сделала. Ни на минуту, слышишь?

Словно в трансе, я встаю с кровати и иду в ванную. Перед глазами пелена. Умываюсь холодной водой, но лучше не становится. Делаю шаг, хватаюсь за стену и сползаю вниз, оказываясь на полу.

11. 11 глава

Лежа в кровати, я пытаюсь осознать, что последние месяцы жила во лжи. Растрачивала себя и свою энергию на то, что не соответствовало действительности. В конце концов, считала врагом совсем не того человека. Неужели близкие люди могут быть настолько беспощадными и лицемерными?