На последней мысли я подскочил с кресла, напугав Веру Ивановну, которая, похоже, что-то рассказывала про врача. Она замерла, ожидая моего ответа, а я замер, глядя на нее.

– Наберите Никиту, Вера Ивановна. Мне нужно переговорить с братом.

– Хорошо, – удивленно ответила она. – Но у вас встреча через час в конференц-зале. Вы не будете готовиться?

Признаваться, что забыл или нет? У меня с той ночи мозг в перезагрузку ушел и, похоже, не включился обратно.

– Буду готовиться, а с Никитой переговорю позже, – ответил я и уселся обратно за рабочий стол.

– Я заварю чай, – сказала Вера Ивановна, радуясь, что все возвращается в привычный рабочий цикл. А я вдруг осознал, каково это, когда уже в понедельник хочешь выходных. Работать совершенно не хотелось. Впервые за десять лет.

Глава 3

Саша. Шесть дней назад

А на следующее рабочее утро меня ждал сюрприз.

– Александра, это что за декоративное говно? – раздраженно спросил наш шеф. Он приезжал к семи утра, когда основные заготовки были уже подготовлены. Эклеры, бисквиты, плотные кремы – готовка начиналась в пять утра. А к восьми утра наша кондитерская уже рассылала упакованную продукцию по столичным ресторанам.

И не дай бог кто-то портил основы!

– Простите, Арсений Петрович, но что случилось? – уточнила я на всякий случай, хотя уже догадывалась, в чем проблема. Утром за подготовкой ягодных начинок меня настигло возмездие за мое прелюбодеяние – у меня обострился нюх. Я как-то разом ощутила весь спектр запахов: от кислых ягод до удушающего запаха сахарной пудры.

Мне стало плохо. Замутило. И я рванула в туалет. Там я попрощалась с Тониным чаем и корочкой хлеба. На какое-то время мне стало даже лучше. И я списала все на нервы. Ага, как же!

Через час все повторилось, только при этом жутко разболелась голова. И мне пришлось доделывать свой фронт работы на автомате, смешивая ингредиенты по памяти. А не так, как я привыкла – по интуиции.

И вот результат.

– Случился Армагеддон, Александра. Вы запороли партию в «Гранд Буше». Это «говно» настолько сладкое, что даже наш голубок Вадик его не высрет. Понятно, что случилось?

Я опустила глаза на носки своих балеток. Все ненавидели Арсения Петровича. В сахарном гробу его видели, украшенным марципановыми листиками и розочками из масла – теми самыми, которые наш шеф так ненавидел. Но была очень веская причина, почему все терпели этот жуткий, ужасный характер – Арсений Петрович Каракин был лучшим кондитером России, и лишь одно упоминание в своем резюме его кондитерской обеспечивало вход во многие кафе и рестораны без собеседования. Я сюда попала с конкурса в своем пищевом техникуме, и это было огромным невероятным везением, ведь именно на этот конкурс пришел Каракин за компанию со своим другом-судьей. И именно в этот день мне испортили ингредиенты и пришлось импровизировать на ходу, создавая из спасенных остатков ром-бабу, которая изрядно удивила великого кондитера.

С тех самых пор Арсений Петрович то ли возненавидел меня, то ли решил создать из меня робота-кондитера. Я держалась из последних сил, но в своем нынешнем положении я вряд ли протяну и месяц.

– Понятно, Арсений Петрович. Могу я переговорить с вами в вашем кабинете? – спросила я, продолжая сверлить носки своих туфель.

Около меня послышался усталый вздох и лаконичное:

– Пошли.

Кабинет у Каракина был огромным. Я подозревала, что маэстро тут частенько спит – вон за той перегородкой виднелась кровать. Он был одиноким трудоголиком с паршивым характером, так что я все это время пыталась нащупать правильную линию разговора. С таким человеком про детей говорить бесполезно, но придется.