И как бы мне была ни приятная его небольшая забота, я понимала, что ему важнее, чтобы я смогла выносить его наследника и родить без проблем.

Инкубатор никогда не вызывал в «заказчиках» положительных чувств. Всех заботило лишь благополучие ребенка.

- Тогда начинай готовиться к вечеру, - бросает небрежно, словно про погоду говорит.

Вскидываю взгляд на его лицо. Непроницаемая маска. Никаких эмоций. Холодный и отстраненный мужчина.

- Зачем?

Мнусь на месте. Не двигаюсь, хотя поясница адски побаливает.

- Нас ждут на благотворительном вечере.

Похоже, ему совершенно не нравится перспектива - поехать туда именно со мной. Вон как морщится, рассматривая меня с ног до головы.

Ком в горле застревает, хочется зарыдать в голос. Все внутри толстой коркой льда покрывается от такого безразличия и вынужденного, точнее вымученного мероприятия.

София, уж лучше с Ильясом в люди выйти, чем терпеть его мамашу, что запрещает по дому передвигаться. Даже ради утоления голода.

- Когда… - беру себя в руки. - Ко скольки мне быть готовой?

- Часиков к восьми, - пожимает плечами, возвращаясь к своей комнате.

- Хорошо. Я…

Хлопок двери обрывает мою речь. Заламываю руки, не зная, как сейчас поступить.

На меня словно какая-то апатия нападает. Все скручивается в тугой узел, не давая сделать мизерный шаг.

Боюсь пошевелиться.

Да только разрывающийся звук моего телефона из комнаты вынуждает отмереть и войти внутрь. Сразу же холодок бежит по позвоночнику. Что-то мне подсказывает, что сейчас меня ждет не очень приятный разговор.

На дисплее высвечивается номер клиники из Германии.

Странно. Они мне только-только звонили. Неужели, случилось что-то ужасное?

Нет-нет, даже не думай об этом. Все хорошо будет.

- Алло, - дрожащими руками поднимаю трубку.

- София Алексеевна, - немного взволнованный женский голос. - Я звоню по поводу Яны Утесовой. Мне нужно вам кое-что сообщить. 

Бух.

Сердце падает вниз.

Ильяс

- Ильяс, я…

- А стучать не учили? - резкий поворот к двери. - София?

Не ожидал ее тут увидеть. Да и в комнату мою она никогда не заходит.

Но сейчас, похоже, что-то случилось. Серьезное.

Она дрожит. По щекам слезы текут. Руки себе заламывает и губу прикусывает.

Подлетаю к ней в самый последний момент. Опять могла в обморок свалиться.

Дышит часто-часто. Всхлипывает, уткнувшись лицом мне в грудь.

Нежно поглаживаю ее по спине, чтобы немного успокоить. Хотя сам как-то сильно нервничаю.

- София, что произошло? Ты в порядке? Может что-то с ребенком случилось?

Чуть отодвигаю ее от себя. В глаза заглядываю. По лицу мельком пробегаю взглядом.

Брови удивленно вверх ползут при виде ее улыбающегося, довольного лица.

Ни фига не понимаю. Минуту назад она была расстроена и плакала. А сейчас… веселится?

- В чем дело?

Игра в молчанку мне начинает надоедать.

- Яна… моя племянница, - делает вдох. - Ее могут выписать через пару дней.

- Прекрасная новость, - сам не замечаю, как улыбаюсь. Искреннее и от всей души. - Одно дело сделано. Осталось… - гляжу на ее живот. - родить мне наследника. Теперь это первостепенная цель для нас… тебя.

Ибрагимов, ты ведешь себя порой как редкостная сволочь.

Могу. Умею. Практикую.

Все точно по плану. София не должна в меня влюбляться. Не должна испытывать сильных чувств. Такая чистая душа как она не подходит для нашего мира. Вот родит и пусть бежит отсюда как можно скорее. Иначе ее сожрут и не подавятся.

- Тебе нужно собираться на прием, - вновь возвращаюсь к документам, ждущим меня на столе.

- Ильяс… - и все-таки мне нравится, как она произносит мое имя. - А что делать с Яной потом?

- В каком смысле? - проверяю электронную почту.