– Мне непривычно, у меня не было такого малыша никогда, – трепала я легонько мелкого за ушком.

– Привыкай. Представь, что ты его мама. Мама млеет от любого ребенка, даже если тот – «неведома зверюшка».

– Хреновая бы из меня мать вышла, – усмехнулась я. Открытие не порадовало. – Бедный ребенок…

– Нормальная бы вышла, – возразил он серьезно. – Хочешь для него что-то сделать?

Я вскинула взгляд на коллегу:

– Я не могу, ты же знаешь.

– Давай поженимся, – вдруг серьезно предложил он. – И заберем опеку над Денвером.

– Ты совсем идиот, Джастис? – опешила я.

– Фиктивно, Вика. Одним ударом решим все твои проблемы – ты же спрашивала, как я могу помочь тебе.

– Боюсь, поздно.

Нахмурилась , поражаясь, как спокойно малыш играется у меня на руках. Я видела это много раз, но никогда еще не чувствовала себя такой причастной к этому миру. Держать ребенка-оборотня на руках и наблюдать со стороны – не одно и то же. Но мне нравилось, хоть и было страшно не оправдать его такое безусловное доверие. Малыш меня совсем не боялся, а мы с Джастисом сидели и решали его будущее…

– Ты всегда боишься, – жестко парировал он.

– Боюсь увидеть твой труп в канаве? Да, всегда, – поморщилась я от входящего.

– Кто он? – вперил в меня злой взгляд он.

– У меня совещание через пятнадцать минут, – проигнорировала вопрос.

Денвер, правда, не планировал от меня отрываться. А когда я все же его сняла с себя и передала Джастису, медвежонок стремительно обернулся ребенком и заплакал. И я потратила четырнадцать с половиной минут, чтобы успокоить его. В оставшиеся тридцать секунд я успела только долететь до своего кабинета.

– Вот презентация, – вручала мне на ходу планшет Таша, показывая закладки. – Вот основные цифры по отделу…

Я бегло просмотрела все материалы и осталась довольна – все знакомо и сто раз проверено.

– Единственное, шеф пригласил финансовый отдел на встречу, – кисло заметила секретарь, и я закатила глаза.

Мы с финансистами не любили друг друга, как и десятки поколений до нас. Любому представителю науки и исследований приходится выцарапывать бюджет всеми правдами и неправдами, но директор финдепартамента предпочитал исключительно второе – это Джастис всегда говорил мне прямо в глаза, что и как он хочет, а Саторро Дан оттачивал на мне искусство неприличных намеков.

Вылетев из лифта на пятидесятом этаже, я выдохнула и размеренно зашагала в зал совещаний, вспоминая, какие мышцы лица участвуют в изображении умеренной виноватости. Перед глазами все еще стоял засыпающий на груди Денвер, а в ушах – его разочарованный всхлип, когда передавала его Джастису. Чувствовала себя виноватой перед малышом, будто я и матерью не обещала стать, и дразнила его обрывками нежности, которой ему не хватает.

– Мисс Кэвилл, – открыла передо мной двери помощница директора в его приемной, и по ушам ударил хорошо знакомый жесткий бас главного финансиста:

– …поэтому в течение нескольких недель мы будем вынуждены потребовать с каждого отдела отчетности, – вещал что-то Дан, стоя рядом со своим местом.

– Прошу прощения, – пришибленно извинилась я и направилась к столу, за которым традиционно собрались представители всех отделов департамента.

– Вот вы, мисс Кэвилл… – вдруг обратился он ко мне.

Беглого взгляда было достаточно – что-то нашего главного дракона, охраняющего сокровищницу департамента, сегодня разозлило. Он, как и Рэм, из той породы мужчин, от которых в здравом уме всегда будешь держаться подальше. Конечно, до Арджиева не дотягивал, но само появление рейтинга опасных мужчин, образовавшегося у меня всего за одно утро, пугало. Раньше был просто Саторро. И я его не боялась. С чего он взял, что ему не хватает в личной коллекции интрижек меня – понятия не имела. Мое место, как назло, было всего в двух креслах от его, и когда он сузил глаза на моем лице, а потом спустился взглядом на шею, я едва не споткнулась. Выражение его лица стало совсем недовольным.