В его понимании это высшая степень одобрения.

От рождения и до двух с половиной лет мне казалось, что сын ничего от Тимура не унаследовал. В обход Тихомировских жгучих татарских генов, такой же светлокожий и светловолосый, как я. Но с недавних пор стала замечать, что пушистые белые кудри темнеют. Да и взгляд… Нет-нет, а как посмотрит – сердце екает, так Тимура напоминает.

Надеюсь, что эти мелочи замечаю только я. Мама, во всяком случае, молчит.

– Я первый! – радостно выкрикивает сын, когда ему удается опередить меня с верхней одеждой.

– Ты – мой чемпион, – хвалю и наклоняюсь, чтобы поправить криво надетую шапку и вяло свисающий шарф. Смеюсь тихонько, когда Миша ведет ладошками по моему лицу и целует в глаз. – Все. Вперед, чемпион, – выпускаю из квартиры и позволяю самостоятельно вызвать лифт.

В кабине сын любит стоять и раскачиваться в такт движению, но перед выходом на улицу милостиво позволяет взять себя на руки.

– Там снега намело целые горы, упадешь, и не найду тебя, – шутливо поясняю по пути.

– Санки!

Перехватываю малыша одной рукой, чтобы иметь возможность открыть тяжелую дверь подъезда.

– После сада, медвежонок…

Спускаюсь с крыльца и обмираю, забывая все, что хотела сказать. Как дядька Черномор из моря, из-за снежных валунов выходит Тихомиров.

3. 3

Птичка

В глазах Тихомирова возникает редкая эмоция – удивление. А потом… В глубине его насыщенных темно-синих глаз разливается разочарование. Это чувство такое выразительное, проникает в мою грудь острыми шипами и разрывает душу.

Почти сразу же взгляд Тимура становится отстраненным и холодным. А я все еще не могу продышать боль, вызванную его реакцией на Мишу. На нашего сына, пусть он и не знает.

И хорошо, что не знает!

Прижимаю малыша ближе и пытаюсь закрыть от всего мира. Но он вертится и норовит вырваться.

– Ты замужем?

Казалось бы, простой вопрос. Тихомиров прямо его задает, а я понятия не имею, что должна ответить! Не потому он приехал, что имеет на меня какие-то виды. Конечно, нет. Я же не дура. Женским вниманием он не обделен. Интернет пестрит фотографиями-подтверждениями его кратковременных и страстных интрижек. Узнав о смерти брата, Тимур, очевидно, чувствует себя в какой-то мере обязанным позаботиться обо мне. Только мне это не нужно!

Врать я никогда не умела. Да и есть ли смысл, учитывая то, что он уже узнал адрес. Еще надумает выяснить все остальное, если не удовлетворю его любопытство и не успокою проснувшуюся совесть. Узнает все о Мише и тогда… Не дай Бог!

Страх костром в груди разгорается. И все тело дрожит, словно мамин незастывший холодец.

– Нет, я не замужем. И никогда не была.

Тихомиров хмурится. По всей видимости, серьезно озадачен текущим положением вещей. Ну, конечно… Сейчас, вероятно, рушатся все его представления обо мне. Милая невинная Птичка не могла нагулять ребенка вне брака. Нет, если бы не он, шикарный и расчудесный, она бы до сих пор оставалась девственницей.

– Кто отец?

– Ты его не знаешь.

Боже, пожалуйста, пусть он перестанет спрашивать! Пусть он просто уйдет!

Заполучить бы волшебную палочку, взмахнуть без сожаления, и нет его. Пока я мечтаю о невозможном, в глазах Тихомирова вновь вспыхивают искры разочарования. К ним примешивается злость. О, да, окажись рядом предполагаемый «виновник», он бы уже вмазал тому по роже. Себе вмажь!

– Кто это, мамочка? Кто этот дядя?

Мне вдруг становится больно оттого, что сын не знает, кто его отец, и что называет его «дядей».

– Это друг Артура, медвежонок, – поясняю, понижая голос. С Мишей это неосознанно получается. Сейчас, на контрасте с тем, как говорила с Тихомировым, особенно заметно – совсем другие интонации играют. Как можно спокойнее выговариваю для Тимура: – Прости, мы спешим. Если опоздаем, Мишу в сад не примут.