Данилов сидел, опустив лоб на руки и улыбался.

– Простите, – он покачал головой. – Если бы я знал, что вы там, не стал бы так нагло вламываться.

– А вещи в раздевалке, вы не заметили?

– Представьте себе, нет. Так был поглощен новым проектом, что делал все на автомате. Ну а остальное… Вы не подумайте, я не какой-нибудь маньяк-извращенец. Естественная реакция организма на красивое женское тело, – он покаянно развел руками.

Я заставила себя убрать руки от лица и взглянуть на него.

– Тогда и вы меня простите. Если бы знала, что вы с добрыми намерениями, не стала бы кидаться мочалкой… – договорила я, отвернувшись к окну.

И тон вышел какой-то обиженный.

Прыснули мы, не сговариваясь, а затем и вовсе расхохотались. Данилов смеялся заразительно, приятно. Таким мужским раскатистым смехом. Я, шатаясь, добрела до дивана и плюхнулась на него, прижимая руки к животу. Задыхаясь. Когда приступ неконтролируемого смеха прошел, вытерла выступившие слезы и спросила:

– Значит, я не уволена?

– Нет! А за что мне вас увольнять? За прекрасную фигуру разве что?

– З-за мочалку.

После нового приступа смеха я едва не икала. Кажется, все-таки мои приключения завершились истерикой. Проморгавшись, увидела перед собой бумажный стаканчик для воды.

– Мария, с вами все в порядке? – участливо поинтересовался Данилов.

– Да-да! Простите, Ярослав Алексеевич. Сказалось напряжение последних дней, – я вдруг заговорила по-книжному и снова нервно хихикнула.

– Выпейте-ка водички. Не помешает.

– Спасибо.

Я благодарно приняла стаканчик и сделала несколько глотков.

– Полегчало?

– Угу. Я пойду тогда, если убирать не надо.

– Тут чисто. Вы отлично справляетесь, госпожа Боец. Отдохните немного, вам не помешает.

На этот раз режущее ухо обращение прозвучало как-то игриво. Или мне показалось?

Я уже была у самой двери, когда Данилов меня окликнул.

– Мария! Следующий раз вешайте на ручку какой-нибудь символ, и я буду знать, что вы внутри, – улыбнулся он светло и приятно.

Я ответила тем же. Невозможно было не ответить. Все еще улыбаясь, раскрасневшаяся и взъерошенная, я прикрыла за собой дверь кабинета и встретилась взглядом с обеими помощницами. Катенька приподняла бровь, Ната Ванна подозрительно прищурилась.

– Ярослав Алексеевич сказал, сегодня убирать не надо, – все еще улыбаясь, отрапортовала я. – А здесь?

Пожилая помощница мотнула головой, и я покатила свою тележку на выход.

– Маша, – Катенька не выдержала, остановила меня у самой двери. – А чего вы так смеялись?

– У Ярослава Алексеевича потрясающее чувство юмора, – хохотнула я и махнула рукой, показывая, что подробностей не будет.

 Время до обеда пролетело незаметно. Я делала свою работу еле сдерживаясь, чтобы не пританцовывать под музыку – снова прихватила плеер. Когда пришла пора подкрепиться, сбегала к себе и поела борща, который настоялся и вызвал полный восторг вкуса. Как и обещала, понесла порцию ахэчисту. Михаил Степанович, должно быть, как раз сел обедать. Вопреки всем правилам, ел он не на общей кухне, а у себя в кабинете.

По пути заскочила на кухню, чтобы борщ разогреть. За столом в компании двух молодых мужчин, имен которых я не знала, сидел Батрухин. Перед каждым стояла коробочка с корейской или китайской едой. В воздухе витали экзотические запахи. Мужчины орудовал палочками, ловко управляясь с лапшой, словно родились не на Руси, а в Поднебесной. На миг замерев на пороге, я прошла к микроволновке, но та оказалась занята. Пришлось ждать, пока чей-то обед разогреется.

– Обедать, Машунь? – поинтересовался Батрухин, утирая губы салфеткой. – Садись с нами.

– Спасибо, Арсений Евгеньевич. Я уже.