– Тебе бы не об этом думать, - ухмыляется подруга, - а о своем полосатом тесте.

– А что о нем думать? - хмурю брови и складываю руки на груди.

Она садится рядом с моим тесто в руках.

– Как бы надо решать, что делать, - пожимает она плечами.

– Может, само рассосется? - спрашиваю, кривя губы и складывая брови домиком.

Она бросает на меня взгляд.

– Ага! Через 9 месяцев рассосется в виде розовощекого младенца!

– Я его не заказывала! - дрыгаю ногой, - мне самой жить негде, а еще и ребенок образовался. Что мне с ним делать?

Анька снова пожимает плечами.

Мы с ней смотрим обе в одну сторону и молчим. Я жду ее ответа, она, судя по всему, обдумывает мой вопрос.

Наше молчание затягивается.

– Ты уснула что ли? - толкаю подругу в бок.

– Не знаю. Но надо что-то делать.

– А что? - спрашиваю ее.

– Что-то, - задумчиво отвечает она, глядя в одну точку.

– Достаточно доходчивый ответ, - киваю и принимаюсь рассуждать сама, - я не смогу сделать аборт. Во-первых, я боюсь. После аборта может вообще не быть детей. А во-вторых, я не могу убить внутри себя жизнь.

– А как растить собираешься? - задает разумный вопрос подруга.

– Пока не знаю, - выдыхаю я, - но буду усиленно работать, пытаясь заработать как можно больше, пока позволит собственное состояние.

– Тебя мачеха то пустит?

Вздыхаю.

– Это моя квартира. Точнее, моей мамы. Обидно, что живу в ней не я, а дети мачехи. И ее не выгнать. И отец не может помочь. Он мне даже ни разу не позвонил спросить, как его дочка, где пропадает. Ушла и хорошо. Одной проблемы меньше.

– Но ради ребенка…

– Ради ребенка я все сделаю, - неожиданно заявляю.

Анька поворачивает голову ко мне и натыкается на мой решительный взгляд.

– Стесняюсь спросить, - осторожно спрашивает Анька, - а кто отец то?

– У меня больше никого и не было, кроме того единственного раза. Я и не думала, что можно вот так слету залететь.

– Вероятно, можно, - ухмыляется подруга.

Так я и оставила эту беременность, сама не зная, на что надеясь и во что веря.

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА

Все это время я работала исправно. Меня взяли в новый отель, даже не дав доработать испытательного срока. После чего у меня выросла зарплата. Я смогла позволить себе даже снять комнату недалеко от работы.

Так как теперь у меня был только один отель, я даже умудряюсь периодически появляться в университете.

А иногда даже заменяю девочек и зарабатываю дополнительно. Мне очень нравится, как мой счет растет. Стараюсь каждую копеечку откладывать, понимая, что скоро не смогу работать. А прожить на детские пособия не реально.

Что-то странное происходит сегодня с утра. Все возбужденные бегают.

До нас с Диной еще слухи не дошли. Мы остаемся в счастливом неведении.

– Наш отель какой-то миллиардер купил, - шушукаются девочки, переодеваясь в нашей каморке.

Мы с Диной переглядываемся. Я пожимаю плечами. Аккуратно поправляю свой фартук, обтягивая свой живот. Он уже вовсю торчит и никуда его не спрятать.

Мне все равно, кто купил этот отель. Мне недолго здесь осталось работать. Надо подзаработать деньжат и уже засесть в декрете.

Только бы решить этот неуемный вопрос с жильем. Моя головная боль. В комнатку я потихоньку начинаю наносить детские вещи. Постоянно мониторю продажи б/у вещей. И вот как раз вчера заявилась хозяйка комнаты за очередным платежом и пришла в ужас от моих предстоящих родов.

– Чтобы детей в моей комнате не было! Я всегда сдаю студенткам. Детям не сдам! Ищи себе до родов новое жилье. Из своего я тебя выкину.

Потому этот вопрос с жильем снова со мной.

Мы с Диной выходим на общее собрание, которое устраивает наша управляющая. Встаем в одну шеренгу с другими девочками и слушаем долгие наставления о том, как мы сегодня должны вести себя и как мы должны работать, чтобы не быть уволенными новым начальством.