Второе написал придворный астролог. Он сообщил, что выбрал благоприятную дату для ее коронации. До нее осталось две ночи.

Последнее письмо было от Ся Чжуна.

Хэсина медленно развернула бумагу, чувствуя, как от страха пересыхает горло. В нем, кажется, не осталось ни капли влаги, словно в пасте из семян лотоса[24].

Параграф 2.4.1: «Министру подобает служить».

Если суд будет объявлен, считайте Осужденного 315 моим подарком в честь Вашей коронации.

Война – то же воровство, только в более широких масштабах.

ПЕРВЫЙ из ОДИННАДЦАТИ о войне

Императоры думают, что это игра. Они сидят у себя на тронах и наблюдают, как за них гибнут люди.

ВТОРОЙ из ОДИННАДЦАТИ о войне

Нанести удар сверху вниз.

Умеете драться на дуэли?

Крепче обхватить рукоять.

Приходите, когда будете готовы.

Замахнуться влево так, чтобы движение шло от корпуса.

Победите меня.

Поднять предплечье на уровень глаз.

И я стану вашим представителем в суде.

Нанести удар справа.

– Нет, ты делаешь это неправильно.

Хэсина опустила меч.

Санцзинь подошел к ней сзади и поправил ее руку на эфесе меча. Потом, придерживая ее за локоть, показал несколько движений.

– Твой оппонент – не бревно, которое нужно разрубить, а картина, которую надлежит закончить. Острие меча всегда должно опускаться уверенно. Расслабь запястье, тогда амплитуда твоих движений станет шире. – Он отошел от нее. – Попробуй еще раз.

– Перестань постоянно нападать с одной стороны, – рявкнул он, когда Хэсина трижды повторила атаку. – Это делает тебя предсказуемой.

Принцесса нанесла удар справа и вернулась в стойку.

– Ты всегда побеждаешь, – буркнула она. По двору пронесся порыв ветра, и ветви ивы, скрывавшие белые известняковые стены, закачались. – Это делает предсказуемым тебя.

Санцзинь скрестил руки на груди.

– Я гениален и ничего не могу с этим поделать.

Хэсина фыркнула, потом улыбнулась. Лед между ними растаял, хотя бы ненадолго.

– Зачем ты здесь?

– Решил заглянуть, прежде чем отправляться на запад. Если память меня не подводит, ты приказала мне отсрочить войну.

Улыбка сошла с ее лица.

– Прямо сейчас?

Только тогда она заметила его одежду. Ноги Санцзиня обтягивали штаны с кожаными вставками. На плечи был накинут плащ из соломы, который всадники использовали для защиты от дождя. Он собрался в путь.

Она ждала, что Санцзинь ответит ей, но он молча прошел на середину двора, к столику из слоновой кости. Там лежала доска для игры в го[25], усеянная черными и белыми камешками.

Санцзинь окинул взглядом расстановку незаконченной партии и поднял белую фишку.

– Только что прилетел ястреб и принес сообщение с нашей границы с Кендией.

Он опустил фишку на доску.

– Мы потеряли деревню. Ее больше нет.

– Еще один набег? – спросила Хэсина и только потом осознала, как глупо прозвучали ее слова. Подвергнувшись набегу, люди теряли скот, быков и зерновые амбары. Иногда они теряли деньги. Иногда жизни.

Но не деревни.

– Объясни, Цзинь. – Ее охватили страх и недовольство собой. Недовольство – потому что она должна была отвечать, а не спрашивать. Страх – потому что она сомневалась, будут ли у нее эти ответы хоть когда-нибудь. Ее королевство слишком обширно. Сколько бы Хэсина ни училась, она останется слепа к происходящему на дальних рубежах. Ей всегда придется собирать информацию по крупицам.

– А как ты сама думаешь? – В глазах Санцзиня загорелся черный огонь. – На месте деревни ничего нет. Ни скота. Ни людей. Все исчезло без следа.

Он взял в руку черный камешек и сжал его так, словно хотел швырнуть. Хэсина инстинктивно сделала шаг назад, и пламя во взгляде ее брата погасло.

Он положил камешек рядом с белым.