Вероятно, решив, что информации я получила достаточно, лансианин откланивается.

– Фист Имельд, у меня ещё два вопроса, – не даю ему уйти и, заметив хмурый взгляд, скользнувший на часы, практически умоляю: – Пожалуйста! Завтра мне уже некому будет их задать!

– Слушаю, – не в силах отказать моей настойчивости, соглашается продлить урок тот.

– Первый. Какова продолжительность жизни в империи? Вы говорили, что мама родила меня, когда ей было сто тридцать семь лет. Это много? Второй. Какие способности получали наследницы? В смысле, что должно проявиться у меня и будет ли проявляться или только храниться в генетических структурах?

– По статистике срок жизни на разных планетах варьирует от ста пятидесяти и почти до тысячи лет, – получаю ощутимо шокирующий ответ. – Ферт Лоудив, ваш отец, как торианин, мог бы прожить около трехсот. Фисса Этола была цессянкой, они живут дольше – в районе пятисот. Поскольку в данном случае вы наследуете наиболее благоприятный признак, значит, у вас реально столько же, то есть до пятисот.

– А лансиане?

– У нас довольно долгая жизнь – в среднем семьсот лет. Ваша дочь унаследует именно этот срок. А насчёт способностей… Точно не скажу, потому что многие задатки у наследниц проявлялись не сразу, и определить источник их происхождения сложно, но если коротко… Зогиане умеют дышать под водой, ипериане – слышать ультразвуки, рооотонцы – видеть в полной темноте, леяне – уходить в состояние анабиоза, шенориане – длительное время обходиться без еды, вионцы – нейтрализовывать яды, томлинцы нечувствительны к радиации, милнариане могут ощущать некоторые типы чужих эмоций, цессяне – регенерировать, ториане – левитировать. Не пугайтесь, – успокаивает, видя, как округляются мои глаза, и уточняет: – Лично у вас может проявиться всё, а может, и ничего. Может, сразу, а может, постепенно. Предсказать это невозможно. По крайней мере, я знаю точно, что до замужества вы демонстрировали только левитацию.

– Спасибо, – благодарю я лансианина. – Мне было очень приятно общаться с вами.

– Взаимно, – чуть заметно поклонившись, фист Имельд покидает каюту.

Переварить бы теперь всё то, что я от него узнала. Ну, продолжительность жизни – это терпимо. Необычно, но в принципе – ничего криминального, можно сказать, приятный бонус. А вот что делать с этими самыми способностями, если они начнут меня доставать? Тут с одной левитацией не знаешь, как справиться! Кстати! А то, что я просто отключаюсь, если долго не двигаюсь, это случайно не проявление того самого леянского ухода в анабиоз? Ой, мамочки!

Много знать – вредно. Вот такой делаю неутешительный вывод и, привычным образом использовав перерыв в занятиях (то есть пообедав), обречённо жду следующего мучителя. Майренну. Однако, наверное, для разнообразия женщина сегодня решила побыть в роли «доброго полицейского», потому как привычного фырканья и понуканий я от неё не слышу. Только очень мягкие, корректные замечания и просьбы. Любопытно, кто с ней ТАК поработал? Не верю, что сама исправилась!

Сменяя наставницу, моему взору снова предстаёт этот… Зуй-пру-го-нон. Выговорить его имя – уже подвиг. Впрочем, аналогичным термином можно назвать и моё терпение, потому как фист, в противоположность фиссе, строит из себя «полицейского злого», крайне резко реагируя на мою неспособность быстро запомнить правила, по которым я должна себя вести в обществе. С кем здороваться первой мне разрешается, а с кем – только после мужа. Кому подавать руку можно, а кому нельзя. Как завершать разговор, и в каких случаях мне это делать позволено, а в каких придётся терпеть собеседника до последнего. Когда вставать, когда садиться, в каких ситуациях смеяться и вообще проявлять эмоции не рекомендуется. И прочее, и прочее, и прочее.