– Друзья мои, торжественная часть нашего мероприятия завершилась. Носите на здоровье, молодой человек. А нам всем стоит обратить свои взоры к столу. Ведь не зря же любезный наш друг Филипп трудился у плиты, чтобы нас с вами накормить. Давайте отведаем эти яства, пока не остыло. – Произнеся молитву, благословив всех, они приступили к трапезе.

Как заметил граф, действительно стол разрывался от изобилия. Чего только не было на нем. Запеченные куропатки, приготовленные на гриле тетерева. Оленья и кабанья ветчина. Огромный чан ухи из форели. Домашние, копченные и вареные колбасы, вяленое мясо кабана и оленя. Словом стол был накрыт шикарный. Пробуя каждое блюдо, гости господина Лама не жалели комплиментов в его адрес. Так они за едой и задушевными разговорами о жизни, о будущем Герхарда совершенно позабыли об охоте и не заметили, как быстро пролетел весь день. И только ближе к вечеру господин Занге воскликнул,

– Друзья, а ведь мы собирались сходить на охоту непременно в первый день, – затем взглянув на Герхарда, – выходит, мы Вас подвели, мой юный друг, – как бы смущенно сказал он.

– Не волнуйтесь дядя Альфред, мы еще успеем пострелять, – успокаивая его, произнес Герхард.

Договорившись утром встать за темно, все они пошли отдыхать. Только Герхард остался в холле. Взяв в руки со стены арбалет, он пристально и ребяческим любопытством, усевшись на кресле, стал его изучать. Так сидя у камина, держа в руках арбалет, и заснул. Господин Лам, видя, как он мирно и сладко спит пригретый теплом камина, накрыл его одеялом и, подбросив несколько березовых поленьев в камин, тоже пошел отдыхать.

Утром после завтрака, пожелали друг другу удачной охоты, и разделившись на группы, они направились в горы.

Доктор Штаубе, зная, что сын еще не смышлен и горяч, осознавая то, что Герхард на охоте впервые, а значит, он будет стремиться самоутвердиться в глазах отца и может в этом порыве своем забрести куда не следует. Понимая это и волнуясь за него, он попросил егеря, как самого опытного среди них, чтобы тот присматривал за Герхардом и был всегда рядом с ним. Волнения доктора были не напрасны. Герхард раннее не то что бы пострелять из ружья не мог, он и вовсе не держал в руках ружьё. В этом была и вина самого доктора Штаубе, потому что раньше он категорически запрещал сыну приближаться к оружию. К тому же окрестность была сплошь и рядом скалистой. А кто, кроме господина Лама в ней мог хорошо ориентироваться. Да и места наиболее безопасные, но в то же время, где больше вероятности встретить дичь, он знал хорошо. Не дай бог наткнутся на медведя, или на кабаниху с молодым приплодом, беды не миновать. Она ради спасения своих поросят может любого зверя затоптать, загрызть своими клыками. Вот почему доктор доверил сына егерю и настойчиво просил его, чтобы он не отпускал Герхарда далеко от себя.

До полудня охотники не произвели ни одного выстрела. Герхард по совету егеря направился в сторону речки. Как раз рядом с ней проходила кабанья тропа. По утвержденью егеря, скоро по тропе на водопой должно пройти стадо. На склон, по которой шли Герхард и егерь, практически не падали солнечные лучи. Это давало им шанс быть незамеченными для кабана. Но в тоже время, приносило не мало проблем для ходьбы из-за своих метровых сугробов. По колено в снегу, еле-еле переставляя одну ногу за другой, они за полчаса прошли не более сотни метров. Тут господин Лам, попросив Герхарда немного отдохнуть и подождать его, а сам направился к кустарникам, растущим у небольшого склона. Под этими кустарниками он накануне оставлял капканы.