Когда Скляр снял старшего лейтенанта с генерала, увидел жуткую картину. Лицо командира и генерала были залиты кровью. Из ключицы около шеи Сайдаматова торчал осколок гранаты. Оба они были без сознания. Основной удар от взрыва принял на себя Сайдаматов, а генерала осколки задели по касательной.

Быстро загрузив их на уазик командира подоспевших красноармейцев, раненных повезли в госпиталь. До этого боя, старшего лейтенанта Сайдаматова все считали заговоренным. С первых дней войны до сегодняшнего дня на его теле не было ни царапины. Даже в тех ситуациях, когда вражеская артиллерия утюжила каждый метр поля боя, все знали, что самое безопасное место рядом с ним. Там где находился Сайдаматов, мины порой падая не взрывались.

Подъехав к госпиталю, сержант Скляр, вбежав внутрь, крикнул,

– Санитары, врача. Там тяжело раненные офицеры.

Как раз, в это же самое время, Герхард Штаубе, выйдя из своей палаты, шел по коридору….

ГЛАВА 7. Саидходжа

Так в заботах, подменяя друг друга, доктор, Эльза и Луиза, оставшаяся у Эльзы после известия о брате Герхарде, провели еще несколько дней. Больному становилось то лучше, а иногда и вовсе терял сознание, вводя их в отчаяние. Наконец, только на шестые сутки, после прихода Луизы, их подопечный пошел на поправку.

Когда в очередной раз, доктор Штаубе сделав укол, намеревался встать, солдат с ним заговорил,

– Где я? Что со мной? Кто Вы?

Обрадовавшись вдвойне тому, что он заговорил, причем на его родном немецком языке, доктор позвал Эльзу и Луизу.

До отправки в ряды действующей Армии, Саидходжа прошел спец подготовку, где кроме навыков рукопашного боя и маскировки, он обучался ускоренным курсам немецкого языка. Где был одним из лучших. В последующем, за годы военной службы, он старался совершенствовать свои знания немецкого языка, и к весне 1945 года им владел идеально. Саидходже удалось прочитать немало произведений немецких классиков, в том числе Гете, Шиллера на их родном языке. Он вновь повторил свой вопрос,

– Где я? Что со мной? Кто Вы?

Удивлению доктора, Эльзы и Луизы не было границ. Ведь до этого, они сидели и гадали над тем, как с ним быть, когда он придет в себя. Они же не знали о том, что этот боец в совершенстве владеет немецким языком. Не понимали, как его расспросить о Герхарде, кто им будет переводить, кого просить. Если хотя бы одна душа узнай о нем, его немедленно забрали бы в гестапо, а то и вовсе перед отступлением расстреляли бы.

Все втроем, не в силах удерживать своих слез, прильнули к его кровати. Слезы сами по себе наворачивались к их глазам. Сменяя друг друга, они гладили его по щекам, по груди, прижимали его забинтованные руки к себе и целовали. Ничего не понимая о происходящем, больной молча подчиняясь их эмоциям, ждал, пока они успокоятся. Когда Саидходжа понял, что они немного пришли в себя, попросил воды. Луиза, схватив стакан с водой, попыталась ему его подать, отец остановил ее.

– Ему сейчас пить нельзя, – и повернувшись, – у Вас были тяжелые открытые раны. Они еще не зажили и, к сожалению, кровоточат, так, что вам еще рановато пить, – сказав эти слова, доктор намочил ватный тампон в стакане и протер ими его губы. А затем предложил подержать ватный тампон во рту. Саидходжа испытывая неимоверную жажду, чуть его не проглотил. Видя это, доктор стал успокаивать его,

– Потерпите еще немного, ваша жажда скоро пройдет. Самое страшное уже позади и вы скоро вдоволь напьетесь. А пока, если вы мне позволите, я хотел бы спросить у вас вот о чем. Где и когда делали вам вот эту операцию, – показывая ему на шрам на шее. – Если можно, могли бы вы нам сказать, кто ее вам делал?