Словно почувствовав мое состояние, Эврард оторвался от моего рта и приподнялся на руках, велев мне:

– Расстегни.

Он был по пояс обнажен, но брюки оставались на месте. От меня требовалось их расстегнуть.

– Расстегни их, – приказ был повторен.

Где-то мне было страшно. Хотелось это сделать, и все же было страшно, продолжать так же смело дотрагиваться до него, позволять себе все, что хотелось. Валентин сам не знал, что пробудил во мне всеми своими чтениями. Каждый вечер, как он читал про извращения наших с ним предков, волей или неволей я думала только об одном человеке. Постоянно представляла себя с ним и другими людьми. И, самое страшное, что мне это нравилось. Настолько нравилось, что несмотря на все невзгоды и потрясения, я волей или неволей думала только об этом.

Кровь. Это моя кровь. От которой не убежать. У де Мармонтелей извращения в крови. И я принадлежу к ним. Иначе не могу объяснить то, почему сейчас делаю все это. Сразу после похорон моей биологической матери вместо того, чтобы горевать, что-то делать в связи с тем, что вытворил мой брат с моей мамой Ниной, я подобно голодному теленку, с дикой жаждой наслаждаюсь своей кормежкой.

Я расстегнула ремень на его брюках, а за ним молнию. По пути задела тыльной стороной ладони его нижнее белье, под которым красноречиво набухло его мужское возбуждение. Оно было горячим и манило прикоснуться к нему еще раз. В этом я себе не отказала, немедленно с нежностью провела по нему пальцами. И поняла, что со мной происходит.

Теперь я четко осознаю, что убегу с Ноеллой, а не с ним, и поэтому позволяю себе все, чего так давно желала. Я не доверюсь ему еще раз – это пустое. Нет никаких гарантий, что все опять не пойдет так, как он себе запланировал. А это… это месть моему брату за все его слова и дела. Прямо в его замке, прямо у него под носом. С его другом. И я надеюсь… Я надеюсь, он еще не спит и скоро ворвется сюда.

В этот раз все было иначе. Эврард вел себя по-другому. Его объятья не терзали, они согревали меня, будто промокшего под сильным дождем котенка. Они отогревали меня. Мы оба остались без одежды, лежали на той кровати, которая считается моей и никуда не спешили. Все уже завершилось несколько мгновений назад, но Эврард не изменил позу – его крепкий торс находился между моих ног, сам же он упирался локтями в подушки и продолжал медленно осыпать поцелуями мою кожу.

Мои лодыжки сцепились на его спине, его же тело продолжало совершать медленные горячие движения, будто бы запоздавшим эхом не желая заканчивать то, что было уже давно закончено. Только мужской язык коснулся мочки моего уха, моя голова невольно откинулась в сторону, подставляя еще больше эту часть тела для его ласк. Его язык не заставил себя ждать, еще раз опустился на ту же мочку и с чувством провел по ней от самого низа до верха, попутно послав небольшое облако горячего дыхания прямо в само ухо.

Мои пальцы гладили его по волосам, созданным из шелка, по его затылку, по крутым мышцам на руках. Хотелось трогать и трогать его, ощутить наконец-то то, о чем столько думала. И делать это беззастенчиво, потому что терять уже нечего. Скоро, совсем скоро все закончится…

Это случилось немного раньше – в мою дверь коротко постучали и, не получив от меня разрешения, вошли. Эврард застыл, медленно повернув голову в сторону двери, скользнул лбом по моей голой груди.

– Выйдите! – его приказ ударил по бедной мадам Ноелле с такой силой, что бедная экономка буквально вылетела из моей комнаты с такой ужасающей скоростью, как будто ее слизало языком сильнейшего ветра.