Рыжий бросил мою сумку. Я не знала, что туда успела положить Ева. Зачем помада? Я не успела задуматься об этом, когда девушка с лихой ухмылкой сунула ее в свой карман.

- Возражения? – издевательски сдвинула бровь.

Я была так напугана, что отрицательно покачала головой. Это был недозволенный предмет или меня нагло обокрали – я не знала.

- Украшение, - кивнула она на мои серьги и шею.

Я совсем забыла об этой злосчастной цепочке с кулоном. Путаясь в замочке дрожащими пальцами, расстегнула, положив на стол. Загребущие руки полицейской сразу потянулись к ней, с намерением отправить в карман следом за помадой.

- Соня, в самом деле. Это вещдок. В пакет! – вмешался рыжий.

Больше он не проронил ни слова, пока меня оформляли.

- В допросную.

- Погоди, – та, которую назвали Соней, обошла меня и нахмурилась. – Да у нее дыра в башке. Ее надо показать врачу.

- Потом. Нечего с этими тварями церемониться. После осмотрит.

Мне подсунули бланк на подпись. «Личных вещей и ценностей нет». Понимая, что мне придется несладко, если я начну спорить с властью, я все же покачала головой. Золотые серьги были подарком матери. А сумка с вещами, где было постельное, что-то из сухого перекуса и теплые вещи мне пригодится.

Соня с ненавистью вырвала бланк и подсунула новый, где уже тщательно было перечислено все, что у меня было с собой. Я поставила роспись и ощутила, как боль в затылке запульсировала с новой силой, и начало клонить в сон.

На меня снова надели наручники и перевели в другую комнату. Голый стол. Стальной стул. Серые гипсокартонные плиты и такой же мрачный потолок. От холодного света пошли мурашки по телу.

Рыжий следак силой усадил меня на стул и сел напротив, раскладывая на столе бумаги.

- Следователь по особо важным делам Дмитрий Тарасюк. Итак, Евгения Лапина, двухтысячного года рождения, город Славяногорск. Учится и проживает в Киеве. Студентка университета юриспруденции и международных отношений. Отличница и победительница олимпиады. Скажи-ка мне, Евгения Лапина, как девочка с таким послужным списком без зазрения совести соблазнила, а потом хладнокровно зарезала Алексея Завальского?

- Я его не убивала. – меня сковало страхом и ужасом. Но я все же надеялась рассказать все как есть и достучаться до этого отмороженного монстра. – Мы действительно познакомились в клубе. И да, я не могла вызвать такси, а он предложил меня подвезти… Я его ударила бутылкой, но не сильно, а он меня тоже…

- Ты красивые истории оставь писателям и режиссерам. Значит так, Лапина, слушай меня внимательно. Вот здесь, - постучал по папке, - то, что лучше сразу подписать. Признание в убийстве Завальского. Чистосердечное признание смягчает наказание. Одна подпись, и я организую тебе одиночную камеру, свидание и сносные условия вплоть до суда. Даже походатайствую за тебя перед государственным адвокатом. Думай, красавица, и побыстрее. Десять лет, с адвокатом трешку скинут, а там за хорошее поведение выйдешь по УДО. В двадцать девять лет еще успеешь детей нарожать с чувством полного искупления. Вопросы?

Ужас и нереальность происходящего придавили меня к креслу. Я надеялась, что все расскажу, что проведут расследование и поймут, что я этого не делала. Нож в него всадил кто-то другой. Там не может быть моих отпечатков пальцев! Пусть бьют и пытают, но я не должна подписывать эту бумагу. Я не буду сознаваться в том, чего не делала!

- Да вы слышите меня? Я его не убивала! Я не буду ничего подписывать!

- Идиотка, - покачал головой Тарасюк. – Полная дура. Ты понимаешь, что тебя закроют на пожизненное? Все доказательства против тебя. И свой срок ты не высидишь. Ты понятия не имеешь, что представляет собой клан Завальских, главу которого ты зарезала. Они достанут тебя где угодно и убьют. Я пытаюсь защитить тебя хотя бы от них, но раз ты отказываешься сотрудничать, зачем мне париться по поводу твоей безопасности?